Бустан

С душой свободной, бодрый, хоть и пеший,
Я на привал пришел в степи Хабеша[205].

И там увидел кровлю на столбах,
И стражу, и колодников в цепях.

Я дальше с караваном в путь пустился,
В степь, как из клетки птица, устремился.

Сказал мне спутник: «Эти — в кандалах —
Разбойники, что грабили в степях.

Ты ж не повинен в грабеже и краже,
Тебя не схватит никакая стража!»

Боится ль честный сборщик податей
Доносчиков султанских и судей?

Но тот, кто ложь свою скрывать умеет,
Перед Судом от страха онемеет.

В темницу честного не тащат зря.
О мудрый, бойся бога, не царя!

Коль честность мужа верного известна,
Он не боится клеветы бесчестной,

Коль божий раб в служении своем
Усерден, будет бог ему щитом.

Но коль своим величьем возгордится,
В погонщика ослов он превратится.

Спеши к притину Истины прийти,
Страшись отстать в неведомом пути.

* * *

Вельможа из Дамгана[206], нравом злой,
Ударил мужа некого клюкой.

Всю ночь от боли охал и стонал он.
Шейх навестил его, и так сказал он:

«Когда б донес ты страже городской,
Не спал бы нынче оскорбитель твой».

Кто сердцем богу сам спешит открыться,
Тот в грозный день Суда не устыдится.

И все грехи, что за день совершил,
Ты вспомни, плачь, чтоб Истинный простил.

Пред тем, кто верой чистой обладает,
Дверей прощенья он не запирает.

О божий раб, в молитве будь горяч,
Стыдясь грехов своих, пади и плачь.

И верь — тебя спасет отец творенья,
Коль ты раскаялся в своем паденье.

Никто не приходил к его вратам,
Чтобы не внял он искренним мольбам.

Он искреннего не лишает чести.
Несовместимо с ним понятье мести.

* * *

Сын в Санаа скончался у меня...
Я не забуду горестного дня.

Был, как Юсуф, прекрасен сын мой милый.
Но сгинул — поглощен китом могилы.

Чинар веками крепнет и растет,
А гром ударит — в щепы разобьет.

Не удивляйся розам на могиле, —
Под ними столько юных схоронили!

Кто юн, кто стар, не разбирает смерть,
Безжалостно их убивает смерть.

В тоске по сыну, в горе, став как пламень,
Я своротил его могильный камень.

И устрашился я, похолодел,
Когда могилу темную узрел.

Смятение мой разум охватило...
Мне чудилось, дитя заговорило:

«Когда могила темная моя
Тебя пугает — стань светлей, чем я!»

Будь мужествен, не бойся тьмы могильной,
Коль ты зажечь сумел фитиль светильный!

Беда, коль трясея[207] тебя трясет,
А пальма фиников не принесет.

О, сколько в мире гнусных лиходеев,
Что грабят пахаря, зерна не сеяв.

О Саади, вот истина одна:
Тот хлеб пожнет, кто сеял семена.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Тайная молитва и окончание книги