Бувар и Пекюше

Они прочитали кое-что о паяльной трубке, золоте, серебре, о щелоке для стирки и о лужении кастрюль. Затем без всяких колебаний Бувар и Пекюше окунулись в органическую химию.

Какое чудо! В живых существах обнаруживаются те же вещества, из каких состоят минералы! Тем не менее они почувствовали своего рода унижение от сознания, что в их телах содержится фосфор, как в спичках, альбумин, как в яичных белках, и водород, как в фонарях.

После красок и жиров речь пошла о брожении.

Оно послужило переходом к кислотам. Тут их опять смутил закон эквивалентов. Они постарались осмыслить его посредством атомной теории — и окончательно запутались.

Чтобы все это постичь, надо бы, по мнению Бувара, иметь приборы. Расход был бы значителен, а они и так уж слишком поиздержались.

Но доктор Вокорбей, несомненно, был в состоянии их просветить.

Они появились во время приема.

— Господа, я вас слушаю! Чем вы больны?

Пекюше ответил, что они здоровы, и, объяснив цель визита, сказал:

— Мы хотим, во-первых, понять высшую атомность.

Врач густо покраснел, затем осудил их желание изучать химию.

— Я не отрицаю ее значения, поверьте! Но в наше время ее суют повсюду! Она оказывает на медицину плачевное влияние.

И зрелище окружающих предметов подтверждало вескость его слов.

На камине валялись бинты и пластыри. Ящик с хирургическими инструментами стоял посреди письменного стола, таз в углу был наполнен зондами, а у стены находилась модель человека без кожных покровов.

Пекюше поздравил доктора с ее обладанием.

— Анатомия, должно быть, прекрасное занятие?

Г-н Вокорбей стал рассказывать, какое удовольствие получал он в прежнее время от вскрытий; и Бувар его спросил, каковы соотношения между внутренностями женщины и мужчины.

Желая их удовлетворить, врач вынул из библиотеки анатомический атлас.

— Возьмите его с собою! Вам дома будет удобнее рассмотреть.

Скелет удивил их выступающей челюстью, глазницами, ужасающей длиною рук. Им не хватало пояснительного текста; они снова пошли к Вокорбею и по руководству Александра Лота изучили строение костяка, поражаясь спинному хребту, который, как сказано там, в шестнадцать раз крепче, чем если бы творец создал его прямым.

Почему именно в шестнадцать раз?

Запястные мускулы привели в уныние Бувара; а Пекюше, ревностно изучая череп, упал духом перед клинообразной костью, несмотря на то, что она похожа на «турецкое седло».

Что до сочленений, то их скрывало чрезмерное количество связок, и они занялись мышцами.

Но прикрепления было неудобно находить, и, дойдя до позвоночных отростков, они бросили читать дальше.

Пекюше сказал тогда:

— А не взяться ли нам снова за химию, хотя бы только для того, чтобы употребить на пользу лабораторию?

Бувар запротестовал, и ему как будто припомнилось, что в качестве учебных пособий для жарких стран фабрикуются искусственные трупы.

Он написал Барберу, и тот снабдил его нужными сведениями. За десять франков в месяц можно было иметь одну из моделей г-на Озу, и через неделю почтальон из Фалеза выгрузил перед их воротами продолговатый ящик.

Взволнованные, они перенесли его в пекарню. Когда доски были сняты, выпала солома, соскользнула папиросная бумага, появилась модель.

Она была кирпичного цвета, без волос, без кожи, и пестрила бесчисленными жилками, синими, красными и белыми. Это совсем не было похоже на труп, а скорее на весьма безобразную, очень чистую и пахнущую лаком игрушку.

Они сняли грудную клетку и увидели легкие, напоминавшие две губки; немного в стороне — сердце вроде большого яйца, грудобрюшную преграду, почки, весь кишечник.

— За работу! — сказал Пекюше.

Весь день и вечер ушли на это.

Они оделись в халаты, как студенты в анатомических театрах, и при свете трех свечей разнимали картонные части. Вдруг раздался удар кулаком в дверь. «Отворите!»

Это был г-н Фуро в сопровождении стражника.

Хозяева доставили себе удовольствие показать Жермене покойничка. Она тотчас же побежала с этой новостью к бакалейному торговцу, и все село решило, что они укрывают в своем доме настоящего мертвеца. Фуро, уступая народному волнению, явился удостовериться в происшедшем. Любопытные собрались во дворе. Когда Фуро вошел, модель лежала на боку, мышцы лица были вынуты, и чудовищно выпуклый глаз производил жуткое впечатление.

— Что вас привело сюда? — спросил Пекюше.

Фуро пробормотал:

— Ничего, решительно ничего.

И, взяв одну часть со стола, спросил:

— Что это такое?

— Мышца трубачей, — ответил Бувар.

Фуро промолчал, но насмешливо улыбался, завидуя тому, что они развлекаются по способу, находящемуся вне его компетенции.

Оба анатома сделали вид, будто продолжают свои исследования. Люди, скучавшие за порогом, проникли в пекарню, и так как произошла небольшая давка, то стол задрожал.

— Это уж слишком! — крикнул Пекюше. — Освободите нас от публики!

Стражник выпроводил любопытных.

— Прекрасно, — сказал Бувар, — нам никого не нужно.

Фуро понял намек и спросил, имеют ли они право, не будучи врачами, владеть подобным предметом. Впрочем, он снесется с префектом.

— Что за страна! Нигде не найти таких дураков, дикарей и ретроградов, как здесь.