Бувар и Пекюше

Они разошлись во взглядах на географию. Логичнее было начать, по мнению Бувара, с описания их коммуны, по мнению Пекюше — с общего взгляда на вселенную.

При помощи песка и лейки он хотел показать, что такое река, остров, залив, и даже пожертвовал тремя грядками ради трех материков; но страны света никак не умещались в голове у Виктора.

Однажды в январскую ночь Пекюше повел его в открытое поле. На ходу он расхваливал астрономию: мореплаватели пользуются ею в путешествиях; не будь ее, Христофор Колумб не сделал бы своего открытия; мы обязаны благодарностью Копернику, Галилею и Ньютону.

Стоял сильный мороз, и на темной синеве неба мерцали бесчисленные огоньки. Пекюше поднял вверх глаза.

— Как, Большой Медведицы нет!

Когда он видел ее в последний раз, она обращена была в другую сторону. Наконец он ее разыскал, затем показал Полярную звезду, которая всегда на севере и по которой мы ориентируемся.

На следующий день он поставил посреди гостиной кресло и пустился вальсировать вокруг него.

— Представь себе, что это кресло — солнце, а я — земля; она движется вот так.

Виктор смотрел на него ошеломленный.

Потом он взял апельсин, проткнул его палочкой, обозначившей полюсы, провел углем ободок, чтобы отметить экватор, и стал перемещать апельсин вокруг свечи, обращая внимание Виктора на то, что не все точки поверхности освещены одновременно, чем обусловлено различие климатов; а чтобы показать различие времен года, он наклонил апельсин, ибо земля не держится прямо, что влечет за собою равноденствия и солнцестояния.

Виктор ничего не понял. Он подумал, что земля вертится на длинной игле и что экватор — кольцо, которое сжимает ее по окружности.

При помощи атласа Пекюше описал ему Европу. Но мальчика ослепило такое множество линий и красок, и он забывал названия. Котловины и горы были несогласованы с государствами, политический строй перепутывался с физическим. Быть может, все это уяснится при изучении истории.

Было бы разумнее начать с деревни, затем перейти к округу, департаменту, провинции, но так как Шавиньоль не имел своих анналов, то приходилось придерживаться всеобщей истории.

Ее содержание столь обильно, что следует брать из нее только ее красоты.

В греческой истории: «мы будем сражаться в тени»; завистник, осуждающий Аристида на изгнание, и доверие Александра к его врачу. В римской: капитолийские гуси, треножник Сцеволы, бочонок Регула. Ложе из роз Гватимоцина существенно для Америки. Что касается Франции, то у нее есть суассонская ваза, дуб св. Людовика, смерть Жанны д'Арк, Беарнец и его суп из курицы. Материала сколько угодно, не считая «Ко мне, Овернь!» и гибели «Мстителя».

Виктор перепутывал людей, века и страны. Однако Пекюше не собирался окунуть его в тонкие рассуждения, а масса фактов — настоящий лабиринт.

Он ограничился перечнем королей Франции. Виктор их забывал, потому что не знал хронологии. Но если даже им не принесла пользы мнемоника Дюмушеля, то чем она поможет ему? Вывод: изучить историю можно только много читая. Он заставит их читать.

Рисование полезно при очень многих обстоятельствах; и вот Пекюше смело взялся сам за его преподавание, с натуры, сразу же начав с пейзажа.

Книготорговец из Байе прислал ему бумагу, резинку, две папки и карандаши для произведений, которые в рамках и под стеклом должны были украсить музей.

Поднявшись на рассвете, они отправлялись в путь с ломтем хлеба в кармане, и много времени уходило на выбор местоположения. Пекюше хотел разом воспроизвести то, что у него было под ногами, отдаленнейшие горизонты и облака, но дали всегда подавляли собою первый план; река сбегала с неба, пастух шагал по стадам, заснувшая собака имела вид бегущей. Сам он бросил рисовать, вспомнив когда-то им прочитанное определение — рисунок состоит из трех вещей: линии, растушовки, штриховки и, сверх того, — выразительной черты. Но выразительную черту может провести только мастер. Он исправлял линию, принимал участие в растушовке, наблюдал за штриховкой — и ждал случая провести выразительную черту. Но случай этот ни разу не представлялся, — настолько пейзаж его ученика был непостижим.

Его сестра, такая же ленивая, зевала над таблицей умножения. У Регины она училась рукоделию и так мило подымала пальцы, когда метила белье, что Бувар после этого не имел мужества терзать ее уроками арифметики. Как-нибудь они займутся ею, в ближайшие дни. Конечно, счет и рукоделие необходимы в хозяйстве, но жестоко, — возражал Пекюше, — воспитывать девочек исключительно для будущего супруга. Не всем суждено замужество. Чтобы дать им возможность обходиться в будущем без мужчин, нужно учить их многим вещам.

Можно знакомить их с самыми обычными предметами; рассказать, например, из чего состоит вино; и выслушав объяснение, Виктор и Викторина должны были его повторить. Так же поступил он с конфетами, с мебелью, с освещением. Но свет представляла для них лампа, и она не имела ничего общего с искрою от кремня, с пламенем свечи, с лунным сиянием.

Однажды Викторина спросила:

— Отчего горят дрова?