Бык из машины

В первый миг снимок показался Икару знакомым. Труп мужчины, руки нелепо вывернуты в плечах, почти оторваны от туловища. Черты лица искажены гримасой боли, изо рта вывалился распухший язык. Один из убитых байкеров? Нет, другое место, другое освещение. Снято ранним солнечным утром, без вспышки. Рядом — край аккуратно подстриженного газона.

Откуда на Козьем въезде газон?

Без комментариев Паламед открыл следующий снимок. Второй труп лежал на досках рыбачьего пирса. Масляные отблески фонаря играли в темной воде. Тело убитого было исковеркано немыслимым образом: казалось, великан-безумец выкручивал его, как мокрую тряпку. Выжал жизнь до последней капли — и бросил за ненадобностью.

Третье тело. Четвертое. На шестом или седьмом Икар не сразу сообразил, что глядит на снимок, который видел в Управлении. Перед ним был байкер из табуна «Лизимахов».

— Дело Рвача. Слыхал?

— Нет.

— Висяк. Бьюсь, бьюсь: глухой номер, — голос инспектора звучал смутным бормотаньем. Складывалось впечатление, что их с Икаром разделяет кирпичная стена. — Третий год, мать его…

— Серийный маньяк?

Паламед жадно затянулся сигаретой:

— Угу. Поначалу целой бригадой работали. Раскроем, мол, по горячим следам. Полгода, год, два… Следы остыли. Людей на другие дела перебросили. А Рвач на мне повис. Девять трупов, один в один. Это если твоих не считать, с Козьего въезда.

— «Лизимахов»?

— Мужчины от девятнадцати до тридцати девяти. Физически здоровые. Телесные повреждения, несовместимые с жизнью. Крови — минимум. Ни ножевых, ни огнестрела. Все случаи — с особой жестокостью. Хоть бы какая зацепка! Свидетелей нет, выживших нет, мотивов нет. Осведомители замахались носом землю рыть… География — хаотичная, считай, весь город. Система не прослеживается, только почерк. Глухарь, в общем. И тут — побоище. А главное, выживший. Свидетель!

— Думаете, это он? Рвач?

— Давай на «ты», — с внезапным ожесточением инспектор раздавил окурок в пепельнице. — На сто процентов уверенности, конечно, нет. Но совпадения! Мужчины, возраст. Почерк, способ убийства. Ножевых, огнестрела — нет. С особой жестокостью. Тела, как и в прошлые разы, даже не пытались спрятать. Играет, гад, выпячивается. Издевается: поймайте, мол, меня! Опять же, журналюги, шумиха…

— Не сходится!

Это мое дело, со злобой подумал Икар. И я его не отдам. С инспектором Паламедом у молодого констебля имелись свои счеты: в числе прочего инспектор вел дело о трагической гибели Талоса, в котором фигурировал Икаров отец. На взгляд Икара, медлительный старикашка Паламед, без пяти минут пенсионер, должен был давным-давно закрыть дело за отсутствием состава преступления, а не тянуть резину до последнего.

— У нас групповое. У Рвача групповые были?

— Нет, — признал Паламед. — До сих пор нет.

— Вот! — безотчетно Икар скопировал тон Синида. Он едва не ткнул инспектора пальцем в грудь, спохватившись в последний момент. — Плюс сексуальное насилие. Вы… Ты снимки видел? Член Полифема видел?

— Видел. Охренеть, не встать.

— Рвач жертвы насиловал?

— Нет, — инспектор полез за новой сигаретой.

— Погоди! Ты байкера допросить успел?

— Успел.

Слабый огонек зажигалки гас под порывами колючего ветра. Икар терпеливо ждал. Наконец инспектору удалось прикурить, он окутался дымом, и ветер порвал в клочья, унес прочь сизое облачко.

— Успел, — повторил Паламед.

— И что? Что он рассказал?

— Бредит. А может, врёт.

— Что он рассказал?! — с нажимом повторил Икар.

— Утверждает, что его изнасиловала девчонка-метечка.

— Девчонка?!

— Лет двадцати. Лица не запомнил. Набросилась, как сумасшедшая, повалила, стала насиловать. Потом ударила по голове. Все, дальше ничего не помнит: потерял сознание.

…Сима Шавуш, халпийка, двадцать один год. МРТ яичников, ошибочно назначенная МРТ головного мозга, рекомендована лапароскопическая резекция…

— Значит, девчонка его изнасиловала и вырубила. Верится слабо, но допустим. Что насчет остальных?

— Ничего не видел, ничего не знает. Девчонка его с ног сбила, он на земле валялся, дерьмо дерьмом. Потом девка на него запрыгнула — и понеслась… Говорю же, врёт. Покрывает кого-то.

— Девчонка могла быть с дружком, — предположил Икар. — У Рвача объявилась подруга? Насильница?!

— Гнилая версия. Скорее всего, девчонка — миф, отмазка.

— Кто же там был? Рвач?

— Допустим.

— Зачем Полифему покрывать маньяка? Валить всё на какую-то девчонку? Ничего правдоподобней не мог придумать?

— Ты его видел? Он не просто напуган. Его трясёт от ужаса! Он при мне писался в постель, нянечки перестилали. Может, ему пригрозили. Может, сам боится: я его выдам, он узнает, придет и вырвет мне ноги из жопы. Вот и лепит первое, что в голову взбрело…

— Первое? — хмыкнул Икар. — Эту девчонку они с приятелями друг другу швыряли! Раздевали! Еще чуть-чуть, и изнасиловали бы! Умолчать про свои скотские забавы — на это ему ума хватило…

— Так она всё-таки была? Девчонка?!