Быков о Пелевине. Путь вниз. Лекция первая

Но особенно важно в «Числах» то, что здесь нет вечной пелевинской мечты об освобождении. Когда герой уходит в свою сияющую пустоту, вынужденно сбегает, по сути дела, мы понимаем, что это бегство в никуда. Здесь нет красивых буддийских мифов, которые Пелевин так изящно пародирует, нет и христианских мифов, потому что все попытки выдать Пелевина за писателя глубоко христианского, – особенно в этом преуспела, конечно, Ирина Бенционовна Роднянская, критик замечательный, – все это базируется на его отвращении к мирскому, но сказать, чтобы у него был обещан рай, прорыв, – это весьма сомнительно. В «Числах» уже нет никакой веры в это.

Пожалуй, самая опасная метаморфоза наметилась в последней книге Пелевина, которую можно было читать с интересом от начала до конца, – это книга, которая изначально называлась «А Хули», а потом вышла под названием «Священная книга оборотня». Новизна ее заключается в том, что здесь Пелевин впервые залюбовался злом. Я помню, что моя дочка, которая тогда в принципе не очень любила читать, – сейчас-то она любит даже слишком, мне кажется, – так вот она с наслаждением читала «Принца Госплана», хотя и главным образом для того, чтобы научиться проходить «Принца Персии». Она делала это, конечно, из прагматических соображений, но потом постепенно втянулась, и именно на этой книге она стала запойной читательницей. Прежде всего, запойной читательницей Пелевина. Вот здесь я понял, что дети не будут читать плохой продукт. Пелевин – это продукт чрезвычайно качественный. У него никогда не было эстетизации зла. И никогда не было любования им. Он всегда был безупречно морален и сентиментален. В «Числах», правда, наметилось, как я уже говорил, личное авторское озлобление, а вот в истории лисы-оборотня и ее любви к волку-оборотню впервые появилось то, что, на мой взгляд, предопределило нынешнюю пелевинскую, не побоюсь этого слова, катастрофу.

Увидев, что добро оказалось в этом мире совершенно бессильно и ненужно, он увлекся злом. В этом романе страстно любят друг друга два отвратительных героя. Оборотень в погонах, волк, пришедший, конечно, еще из «Проблемы верволка в средней полосе», и оборотень-лиса. Это не та любовь, которая связывала когда-то крысу Одноглазку и цыпленка Затворника, любовь этой крысы и этого цыпленка – самый трогательный, самый нежный роман, описанный Пелевиным. Нет, это любовь двух оборотней – волка и лисы, двух страшных персонажей фольклора. Пелевина здесь занимает то, как из двух отвратительных, циничных, долго живущих, бесконечно испорченных существ под действием взаимной любви пробивается что-то настоящее.

Есть классический анекдот о том, как зек, вышедший из тюрьмы, видит девочку в песочнице в ясный солнечный день и хочет ей сказать что-то хорошее, потому что душа поет, душа просит прекрасного. И глядя на нее, он с кривой улыбкой говорит: «Ты тут тащишься, падлочка?» Вот это, пожалуй, и есть та любовь, которую могут выдавить из себя эти два омерзительных героя. Там есть гениальная сцена, сцена из лучших пелевинских страниц, когда волк-оборотень доит Россию как нефтяную корову. От этой коровы остался только череп, косточки от коровушки. Но вот это доение мертвой коровы-России, которая доится нефтью, – это сцена высочайшего уровня, сцена, сочетающая злобу, ненависть, отвращение, сентиментальность, горькую жалость.

Беда в том, что надежду Пелевин увидел на короткое время в волке-оборотне и в лисе-оборотне. Добро ничего не смогло сделать, может быть, есть надежда на зло? Писатель должен отражать свою эпоху. Тогда вся Россия подумала, что если ее не спасли диссиденты, либералы, Сахаров, то, возможно, ее спасет кэгэбэшник. И Пелевин вдруг почувствовал ту же самую надежду. Он поставил на этого оборотня. Ему показалось, что волки что-то такое могут, чего не могут простые добрые люди. Может быть, извращенное древнее зло способно дать стране новую энергию? В буквальном смысле энергетику, если хотите, не обязательно нефтяную.

Мне кажется, на этом заблуждении произошел тот роковой перелом, после которого, как всегда после продажи злу, начинается резкое интеллектуальное и качественное падение. Все, что писал Пелевин после этого, несет на себе сильный отпечаток любования злом. И не случайно его любимыми героями на короткий момент становятся вампиры. Влюбленность вампира, очаровательная вампирша с длинными вертикальными складками на щеках. Вот эти персонажи «Бэтмана Аполло» и «Empire V», эти герои как бы замещают в сознании автора скомпрометированное, исчерпавшее себя добро. Я не говорю уже о том, что «Empire V», и особенно «Бэтман Аполло», – это еще и очень скучные книги, их трудно дочитать до конца.