Быль и легенды Запорожской Сечи

Но бомбардировка усиливалась. Если 15 июля на крепость упало около 800 ядер и бомб, то 27-го – 1200. Кара-Мустафа выслал войска на северный берег р. Тясьмин, полностью окружив город. Связь с Ромодановским прервалась. 28 июля турки дошли траншеями до рва и вала. Пальба стала непрерывной, ядра прошибали бревенчатые стены. Несколько раз они загорались, их тушили под огнем. Возник пожар и в городе, охватил несколько кварталов. Гордон писал: «Жар был так силен, что в нескольких местах казаки не могли устоять на валу». И все равно в этом аду гарнизон сражался! Вечером начался штурм, турки лезли на полуразрушенный вал, но их отбили и прогнали.

29-го и 30-го неприятель взорвал три мины, они сотрясали «весь замок подобно землетрясению». Взлетали на воздух тучи земли, россыпи бревен. К проломам бросалась турецкая пехота. Но искалеченные стены и равелины оживали, отвечали пальбой. О подготовке взрывов русские догадывались заранее, за проломами каждый раз оказывались построены полевые ретраншементы. Солдаты, стрельцы и казаки встречали врагов пулями, контратаками. Турки, в свою очередь, подтаскивали пушки, завязывалась перестрелка через проломы, и ворваться в крепость противник не смог.

А к Ромодановскому наконец-то подошел Черкасский. Однако он привел всего 4 тыс. калмыков, горцев и казаков. Имело ли смысл столько времени ждать его? Как бы то ни было, 30 июля армия выступила к Чигирину. Но на крутой Стрельниковой горе дорогу перекрывали позиции Каплана-паши «с многочисленными пушками». Он постарался максимально задержать русских еще на подступах. Два дня выпускал на вылазки то конницу, то пехоту. Их отражали, «загнали на гору». А Кара-Мустафа в это же время пытался взять крепость. Теперь на нее падало за день по полторы тысячи бомб и ядер, было взорвано еще четыре мины, в схватках на развалинах погибало множество турецких воинов, но без какого-либо результата.

Ромодановский в это время наметил захватить Стрельникову гору внезапной ночной атакой. Несколько солдатских и казачьих полков пробралось по склону, проникло в расположение противника, поднялопереполох, но турки опомнились и выбили их. 3 августа был назначен общий приступ. Воевода построил войска двумя эшелонами. В первом на правом фланге расположились «выборные» (гвардейские) полки Шепелева и Кравкова, в центре – 9 стрелецких полков, на левом – опытные пограничники, солдаты Белгородского и Севского округов. Второй эшелон составила конница. Командиры лично вели в бой подчиненных. Легкие пушки выдвинули в первую линию, их «везли перед каждым пехотным полком». Войскам выдали и переносные заграждения, «испанские рогатки».

Турки встретили наступающих шквалом огня. Сталкивали навстречу повозки, наполненные гранатами с зажженными фитилями, они взрывались с оглушительным грохотом. Но русские упорно карабкались вперед. Первым пробился на гору полк Шепелева, его сбросили контратакой, генерал-поручик был ранен. Лишь 500 солдат удержались. Их отрезали от своих, а они огородились рогатками, отстреливались из ружей и двух пушек. Многие из этих храбрецов сложили головы, но они отвлекли на себя врага, и на центральном участке прорвались стрельцы. Турки перенацелились на них, но стрельцы, как описывал Гордон, «твердо став на взятой позиции, окружили себя испанскими рогатками и, непрерывно стреляя из многих бывших при них полевых орудий, удерживали неприятеля на некотором расстоянии».

А Ромодановский ввел в сражение резервы. На помощь окруженным солдатам Шепелева подоспел генерал Змеев с тремя драгунскими полками. Снова двинулась вперед отступившая пехота. Турки стали пятиться, бросили на позициях 28 пушек. Хотя отходили они в полном порядке, строем. Кинувшуюся за ними русскую конницу отогнали огнем. Но Ромодановский приказал срочно втащить на гору тяжелые орудия, их ядра полетели по отходящим колоннам противника. Там поднялась паника, порядок сломался, турки ринулись к мостам через Тясьмин. На них снова налетела кавалерия, рубила. На мостах началась давка, сбившуюся массу людей расстреливали пушки с горы. Каплан-паша испугался, что русские форсируют реку на плечах турок, и велел поджечь мосты, обрекая отставших на истребление. В сражении на горе его корпус потерял 500 человек – в побоище у реки полегло 8 тыс., был ранен и попал в плен Осман-паша, третье лицо в турецкой армии.

А великий визирь старался в этот день все-таки дожать Чигирин. Грохотала бомбардировка, «в старом и новом замках не было ни одного места, которое было бы защищено от бомб, камней и стрел», под стеной взорвали очередную мину. Воевода Иван Иванович Ржевский поспешил к месту приступа и недалеко от своей квартиры был убит осколком бомбы. После двухчасовой драки противника отбросили, но комендант крепости, душа ее обороны, был мертв. Командование принял Гордон.