Быль и легенды Запорожской Сечи

У Ромодановского было 50 тыс. воинов, у Самойловича – 25 тыс. казаков. Но в предшествующей кампании царь доверился своим военачальникам, предоставил им полную свободу действий. А теперь окружение Федора Алексеевича тоже вообразило себя полководцами. Увлекло юного государя, и Ромодановскому выдали подробные инструкции. В военных вопросах эти деятели абсолютно не разбирались, директивы получились запутанными и противоречивыми. Указывалось, что сдавать Чигирин «никоими мерами невозможно», предписывалось быстрее идти к крепости и опередить врагов. Но если опередить не получится, требовалось… город разрушить, а гарнизон вывести в Киев. Московские стратеги озаботились и численным превосходством турок. Самойловичу, кроме его казаков, велели мобилизовать ополчение из крестьян и горожан, по 1 ратнику от 3–5 дворов. Вместо прежней тактики отвлекающих ударов на Крым донских казаков отправили в главную армию. А князя Черкасского послали собирать калмыков, кабардинцев и терских казаков. Пока он не подойдет, Ромодановскому запретили вступать в сражение.

Хотя мужики, призванные от сохи, могли лишь ослабить войско, их все равно пришлось оставлять в гарнизонах городов. Сбор ополчения только задержал армию. Задержала ее и нехватка продовольствия – немало хлеба, овса, сена пожег Хмельницкий с татарами, и Самойлович не сумел вовремя заготовить запасы. Ромодановский выслал вперед Косагова с 12-тысячным корпусом, поручил занять плацдарм на правом берегу Днепра. 27 июня русские пехотинцы и донские казаки переправились через реку, начали строить укрепленный лагерь.

Гарнизон крепости возглавляли воевода Иван Ржевский и полковник Патрик Гордон. Они многое сделали для подготовки к осаде, лихорадочно ремонтировали укрепления. Пороха завезли 2 тыс. пудов, свои запасы имелись и в полках. Но бомб было доставлено мало, всего 500, ручных гранат 1200. Артиллерию довели до 86 стволов, но привезли в основном такие пушки, которые легче транспортировать, 4 самых больших орудия стреляли 14-фунтовыми ядрами, 6 – ядрами по 8–10 фунтов, остальные были полевыми. Из 6 мортир были исправными 4.

Армия Ромодановского уже подходила к Днепру, но турки приближались быстрее. 8 июля под Чигирином показались их авангарды. Их отгоняли вылазками, стрельбой из пушек, однако подтягивались новые войска, защитников загоняли в крепость. Ржевский произвел разнарядку гарнизона. «Замок» держали 5,5 тыс. солдат и стрельцов, «нижний город» – 7 тыс. казаков наказного атамана Павла Животовского. Вся равнина покрылась неприятельскими кострами и палатками, для Кара-Мустафы установили огромный шатер с пятью башнями, рядом высились шатры его помощников Каплана– и Османа-пашей. Турки привезли в обозах вязанки соломы, хвороста, мешки, набитые шерстью. Прикрываясь ими от пуль, рыли окопы, загремели батареи.

Для великого визиря оказалось неприятной неожиданностью, что русская полевая армия находится уже по соседству. Ее численности Кара-Мустафа не знал, послал 10 тыс. крымцев ликвидировать плацдарм на правом берегу Днепра. Драгунские полки Венедикта Змеева в жестокой рубке отогнали татар. Но у турок было достаточно сил, чтобы воевать на два фронта. К Днепру выступил 20-тысячный корпус Каплана-паши. 13 июля он яростно атаковал русских. Однако и на плацдарме было уже много войск, руководил ими сам Ромодановский. Он выдвинул в первую линию полевые пушки, янычар и крымцев ошпарили картечью в упор. Драгуны бросились в контратаку. Их поддержали другие полки, турок опрокинули. Ромодановский доносил царю: «Гнались и их рубили на версту и больше».

15 июля Каплан-паша попытался нанести неожиданный удар конницей, навстречу вылетели рейтары и казаки, одолели неприятеля и «гнали до бора». На плацдарм постепенно перебралась вся русская армия. Но Ромодановского по рукам и ногам связывал царский приказ – дождаться подмоги Черкасского. А Каплан-паша был опытным воякой. Оценил, что русских больше, скинуть их в реку не получится. Что ж, тогда он оседлал гряду высот и Стрельникову гору между Днепром и Чигирином. Под прикрытием кавалерийских атак строил там позиции, чтобы не пропустить Ромодановского к крепости.

А тем временем под Чигирином турки все ближе подбирались траншеями к рвам и стенам. Гарнизон отчаянно отбивался. Ромодановский послал к Ржевскому стрельца Андрея Иванова «за достоверными вестями». Он благополучно вернулся. Комендант докладывал, что обороняется успешно, посылает подчиненных на вылазки и «многих турок побил». Гонец и сам поучаствовал в трех вылазках, рассказал, как врывались в траншеи, брали пленных. С Ивановым казачий полковник Карпов передал письмо Самойловичу, оно тоже было бодрым. Казаки заверяли – если им пришлют тысяч 10 пехоты, «хоте нашей, хоте московской», то «пойдем не токмо на шанцы, но и на наметы везирские». Писали, что у противника настроение неуверенное, «зело боятся турки» и при подходе русской армии наверняка снимут осаду.