Быль и легенды Запорожской Сечи

В мае 1775 г. в Запорожье двинулся корпус генерала Текели. Узнав о приближении войск, сирома возбудилась, собиралась драться. Хотя старшина поняла, что это бессмысленно. Вместе со священниками кое-как утихомирила казачью массу, вступила с Текели в переговоры. Генерал передал, что верхушку Запорожского коша вызывают в Петербург. Там приехавших арестовали, и Екатерина обнародовала указ, согласно которому Сечь, «как богопротивная и противоестественная община, не пригодная для продления рода человеческого», упразднялась. Но на рядовых казаков никаких репрессий не было. В указе говорилось: «Всем приватным членам бывших запорожских казаков всемилостивейше велено, не желающих оставаться на постоянном проживании в своих местах, отпустить их на родину, а желающих тут поселиться – дать землю для вечного проживания».

Не было и разгрома Сечи. Войска Текели встали поблизости лагерем. Казаки, оставшись без предводителей, не знали, что им делать. Потом собралась партия, обратилась к генералу с просьбой отпустить их на рыбную ловлю. Он разрешил. Узнав об этом, стали уходить другие. Что и требовалось правительству – ликвидировать общину без крови и потрясений. Можно ли квалифицировать такие действия правительства как коварство? Использовали героев, а когда отпала нужда, разогнали? Многие историки, особенно украинские и «казачьи», принимают именно эту точку зрения. Но при внимательном рассмотрении она рассыпается в пух и прах. Да, конфликт назрел давно. В преддверии столкновения с Турцией кардинальных мер не принимали во избежание осложнений. В войну запорожцы действительно отличились, прошлое стало сглаживаться. Но когда прежние безобразия возобновились, правительство приняло жесткие меры.

Кстати, и героями-то себя проявили далеко не все запорожцы. Меньшая часть. Только в начале боевых действий вышло 9,5 тыс. А 4 тыс. казаков оставили в Сечи – охранять свои владения. Потом численность боевого состава значительно сократилась. Да и из тех, кто в составе запорожских отрядов совершал на фронте подвиги, не все… были казаками. Сам кошевой атаман Калнышевский в 1774 г. издал приказ, отмечая, что многие казаки вместо себя выставляли на войну «наймитов». За плату или по каким-то иным взаимным договоренностям нанимали в походы тех же крестьян, своих подданных, или других пришлых людей, не принадлежавших к Кошу, а сами оставались дома (кошевой требовал, чтобы впредь такого не было).

Казаки, действительно показавшие себя с лучшей стороны, были замечены в боях. Немало запорожских командиров получило российские офицерские чины – войсковые старшины Сидор Белый, Логвин Мощенский, полковники Иван Белый, Иван Высочин, Апанас Ковпак, Захарий Чепига, полковые старшины Павел Тимковский, Антон Головатый и др. Они остались служить – но уже служить России. Получали назначения в армии, администрации. Значительное количество рядовых казаков (и «наймитов», выразивших склонность к воинской службе) после ликвидации Сечи поступало в гусарские, пикинерские, драгунские полки. Да и других никто не разгонял и не изгонял. Не лишал пристанища и заработков. Согласно указу императрицы, желающие получали землю для «вечного проживания» в том же Запорожье, могли обзаводиться хозяйствами – но уже своими собственными. Из вчерашних сечевиков составились речники и перевозчики на Днепре.

Ну а остальные расходились. Современники описывали, как толпы и группы казаков некоторое время бродили в низовьях Днепра и Буга. Некоторые возвращались в российские владения. Некоторые перетекали за кордон. Это тоже в полной мере соответствовало задумкам Екатерины – оставить лучших, а бродяги пусть идут куда хотят. И только троим императрица не простила прежних выходок. Кошевому Петру Калнышевскому, войсковому судье Павлу Головатому и войсковому писарю Ивану Глобе. Они были осуждены по обвинению в измене и разосланы в заточение по монастырям. Головатый – в Тобольский, Глоба – то ли в Туруханский, то ли в Белозерский, Калнышевский – в Соловецкий. Сохранились предания, что его содержали строго, выпускали из кельи только по великим праздникам – в храм. Павел I ослабил режим заключения, а Александр I амнистировал узника. Но Калнышевский отказался покинуть Соловки, постригся в монахи и умер в 1803 г. в возрасте 112 лет. Недавно Украинская церковь признала его местночтимым святым.

Черноморский кош