Быль и легенды Запорожской Сечи

Тем временем стало ухудшаться международное положение Речи Посполитой. Угроза обозначилась со стороны Швеции. Ее король Густав II Адольф был по натуре в большей степени военным, чем политиком. Управление государством он доверил канцлеру Акселю Оксеншерне, а сам занялся кардинальной реформой армии. В полках установил одинаковый штатный состав, поделил их на роты, а два полка составляли бригаду. Это давало возможность легко перестраивать части и маневрировать ими. Король ввел единое снаряжение, вооружил солдат мушкетами нового образца – они были гораздо легче старых, заряжались бумажным патроном. Темп стрельбы увеличился вдвое. Треть солдат вооружалась длинными пиками: выставив их, прикрывала мушкетеров от атак конницы. Каждому полку придавали 2 легкие пушки. Создавалась облегченная кавалерия с карабинами – драгуны, и тяжелая, в доспехах – драбанты. В бою вместо плотных каре Густав Адольф начал строить войска в линии, обеспечивая максимальный огонь.

Испробовать новую армию король решил в Прибалтике, отобрать ее у поляков. А перед этим он отправил послов в Москву, предлагая союз. Даже сделал многозначительный ход, послом назначил Любима Рубцова, уроженца Польши. Он был русским, угодил в тюрьму за попытки защищать православие и бежал в Швецию, где был принят на службу. Царь и патриарх Филарет взвесили предложение. Русские земли отобрали в Смуту и поляки, и шведы. Но борьба на два фронта была заведомо проигрышной. Густав Адольф захватил лишь районы у Финского залива, а Сигизмунд – обширные и многолюдные области. Филарет знал и о том, что поляки по-прежнему вынашивают замыслы завоеваний, духовной экспансии. Альянс со Швецией выглядел выгодным и многобещающим. От участия в войне Россия пока уклонилась, но выразила готовность налаживать дружбу и поддержать короля, согласилась продавать ему без пошлин продовольствие, сырье для производства боеприпасов.

В 1626 г. Густав Адольф вторгся в польскую Лифляндию. Теперь война пошла совсем иначе, чем прошлая. Выигрышная тактика Ходкевича не срабатывала. По выучке и вооружению драбанты ничуть не уступали тяжелой гусарской коннице, а по дисциплине значительно превосходили. Шведская пехота ощетинивалась от польской кавалерии пиками и косила ее беглым огнем мушкетов, легких пушек. Наступление Густава Адольфа сдерживали лишь многочисленные в здешних краях каменные замки. Но это был вопрос времени, их осаждали и брали по очереди. А все полевые сражения выигрывали шведы.

Речь Посполитая снова начала зазывать в армию «вольных» казаков вместе с реестровыми. Но вскоре стало ясно, что война в Прибалтике – гиблая. С жалованьем, как обычно, было туго. А добычи не было совсем. Где ее взять, если поляки не брали города, а теряли их один за другим?

Но и султан Мурад IV загорелся воспользоваться вторжением шведов во владения Сигизмунда. Тоже ударить на поляков, расквитаться за Хотин, округлить свои владения. Рассчитывал, что после этого под его власть вернется Венгрия – она в ходе Тридцатилетней войны продолжала отбиваться от Габсбургов и слала призывы о помощи к туркам. Ну а для того, чтобы разгромить Польшу, очень полезным представлялся союз с Россией. В 1627 г. посол султана, грек Фома Кантакузин, привез в Москву грамоту, где Мурад выражал желание считать Михаила Федоровича «братом», а Филарета – «отцом», предлагал не упустить выгодный момент и вместе навалиться на Речь Посполитую. Это было блестящей комбинацией! С одного фланга – шведы, с другого – турки, а в центре – русские! Филарет ответил: «Мне с королем Сигизмундом за его неправды, как и сыну нашему, в мире и дружбе никакими мерами быть нельзя».

Заключили договор. Кантакузин, как православный, «за великого государя Мурада крест целовал, что ему с царем Михаилом Федоровичем в дружбе быть… помогать царскому величеству, а на недругов его и польского короля стоять за одно». При этом султан брал обязательство запретить «крымскому царю и ногаям и азовским людям на московские земли войной ходить», но и от России требовал призвать к порядку донских казаков. Вот теперь к ним пошли строгие приказы из Москвы – прекратить набеги. Но не тут-то было! В 1628 г. в Стамбул поехало ответное посольство и на Дону узнало, что атаман Каторжный с эскадрой уже находится в море. Дескать, «нынешнего государева указа не знали». Правда, Каторжного турки побили у Трапезунда. Но другой отряд вместе с запорожцами разорил несколько селений в 200 км от Стамбула.