Был ли Пушкин Дон Жуаном?

А сама хозяйка Тригорского стала верным другом Пушкина с самых первых томительных дней Михайловской ссылки и до последних часов его жизни. Поэт ценил в ней не только женщину, несомненно и искренно преданную ему. Он видел в ней также человека умного и образованного, человека со вкусом и убеждениями. П. А. Осипова была старше Пушкина лет на пятнадцать. «Она, кажется, никогда не была хороша собой, – вспоминает период ее молодости одна из ее племянниц, Анна Петровна Керн, – рост ниже среднего, гораздо, впрочем, в размерах; стан выточенный, кругленький, очень приятный; лицо продолговатое, довольно умное; нос прекрасной формы, волосы каштановые, мягкие, шелковистые; глаза добрые, карие, но не блестящие; рот ее только не нравился никому: он был не очень велик и не неприятен особенно, но нижняя губа так выдавалась, что это ее портило. Я полагаю, что она была бы просто маленькая красавица, если бы не этот рот. Отсюда раздражительность ее характера. Она являлась всегда приятной, поэтически настроенной. Много читала и училась. Она знала языки: французский порядочно и немецкий хорошо… Согласитесь, что, долго живучи в семье, где только думали покушать, отдохнуть, погулять и опять что-нибудь покушать… большое достоинство было женщине каких-нибудь двадцати шести-двадцати семи лет сидеть в классной комнате, слушать, как учатся, и самой читать и учиться». В домашних отношениях Прасковья Александровна проявляла себя с довольно деспотической стороны: старших детей воспитала очень строго, хозяйством правила не особенно умело, но самовластно, а когда ревность или самолюбие ее бывали затронуты, – оказывалась способной к весьма крутым и решительным мерам.

Познакомился с ней Пушкин, конечно, еще в первое свое пребывание в Михайловском по окончании лицея, но оценил ее и дружески сошелся в августе 1824 г. После столкновения с отцом только ночевал дома, а все дни проводил в Тригорском. Осипова относилась к нему с неизменной заботой и лаской, она и ее семья скрашивали одиночество и хандру ссыльного Пушкина. И в последующие годы Осипова с радостной готовностью исполняла всевозможные поручения, которые давал ей поэт, проявляя по отношению к нему любовь и чисто материнскую нежность.

«С нетерпением ожидаю от вас вестей, – пишет Пушкин Прасковье Александровне летом 1825 года из Михайловского в Ригу, – пишите мне, умоляю. Излишне говорить вам о моей признательности».

«…Поверьте, – говорит он в другом письме от 8 августа 1825 г., – что на свете нет ничего более верного и отрадного, нежели дружба и свобода. Вы научили меня ценить всю прелесть первой».

«…Ваши письма приводят меня в восторг в такой же мере, в какой великодушные заботы ваши меня трогают. Не знаю, что ждет меня в будущем, но знаю, что чувства, которые я к вам питаю, останутся навеки неизменными…» (11 августа 1825 г.)

Отношения Пушкина с Прасковьей Александровной были сложные, в них присутствовала и материнская нежность и страсть незамужней женщины к сексуально одаренной натуре поэта. Слишком многое остается недосказанным в дошедших до нас свидетельствах и документах. По словам Анненкова: «П. А. Осипова была женщиной очень стойкого нрава и характера, но Пушкин имел на нее почти безграничное влияние».

Многие современники указывали на интимные отношения между ними. Психологически это вполне понятно. «Инцестуальный» образ матери постоянно преследовал поэта, и в трудную минуту он успокаивался в объятиях женщин, старше его по возрасту, которые любили его и могли дать ему двойное успокоение – душевное и сексуальное. В своем письме к П. В. Анненкову А. П. Керн отмечает: «Это была далеко не пошлая личность – будьте уверены, и я очень понимаю снисходительность и нежность к ней Пушкина». Некоторые намеки на то, что Прасковья Александровна питала к поэту чувства более чем нежные, усматриваются и в «Дневнике» ее сына Алексея Николаевича Вульфа и в письмах ее дочери Анны Николаевны, безумно влюбленной в поэта. «Вчера у меня была очень бурная сцена с моей матерью из-за моего отъезда. – пишет Анна Николаевна в апреле 1826 года. – Она сказала перед всеми моими родными, что решительно оставляет меня здесь, что я должна остаться и она никак не может меня взять с собою, ибо уезжая устроилась так, чтобы оставить меня здесь. Если бы вы знали, как я опечалена! Я право думаю, как и А. К., что она одна хочет одержать над вами победу и что она из ревности оставляет меня здесь».

Из приведенного выше письма старшей дочери Осиповой мы видим, что Прасковья Александровна была по-женски увлечена Пушкиным и даже старалась всячески отстранить от него возможных соперниц. Прасковья Александровна действительно питала к Пушкину сильное чувство. С глубокой и искренней нежностью, она называет его «мой дорогой и всегда любимый Пушкин», «сын моего сердца». – «Целую ваши прекрасные глаза, которые я так люблю», – постоянно пишет она ему в письмах.