Былины

Вар. к 39—76 III {399}

А летела тая стрелочка прямо во высок терем,
В то было окошечко косевчато,
К суке ко Маринушке Кайдальевне,
А й Кайдальевной да королевичной.
Тут скорешенько Добрыня шел да широки́м двором,
Поскорее тут Добрыня по крылечику,
Вежливее же Добрыня по новы́м сеням,
А побасче тут Добрыня в новой горенке.
А берет же свою стрелочку каленую,
Говорит ему Маришка да Кайдальевна,
А й Кайдальевна да королевична:
«Ах ты душенька Добрыня сын Никитинич!
Сделаем, Добрынюшка, со мной любовь».
Отвечает тут Добрыня сын Никитинич:
«Ах ты душенька Маринушка Кайдальевна!
Я тебе-ка-ва не полюбовничок».
Обвернулся тут Добрыня с новой горницы,
И выходит тут Добрынюшка на широк двор.
Тут скочила же Маринушка Кайдальевна,
Брала тут ножищо, да кинжалищо,
А стругает тут следочки да Добрынины,
Рыла тут во печку во муравлену,
И сама же тут к следочкам приговариват:
«Горите вы, следочки да Добрынины,
Вот той было во печке во муравленой, —
Гори-тко во Добрынюшке по мне душа».
Воротился тут Добрыня с широка двора,
А приходит ко Марине ко Кайдальевной,
А й к Кайдальевной да королевичной:
«Ах ты душенька Маринушка Кайдальевна,
А й Кайдальевна да королевична!
Уж ты сделаем, Маринушка, со мной любовь,
Ах ты с душенькой с Добрынюшкой Микитичем».
— «Ах ты мо́лодой Добрыня сын Никитинич!
Что же надо мной да надсмехаешься?
Давень тебя звала в полюбовнички, —
Ты в меня топерь, Добрыня, не влюблялся ли,
Нунечу зовешь да в полюбовницы?»
Воротила тут она было богатыря
Тым было туром да златорогим.

Вар. к 5—76 IV {400}