Былины

Взял-то матушку за белы руки,
Привел ю во поселышко вдовиное,
Сам седлал добра коня богатырского,
Брал с собой служку Панюточку
И поехал во раздольице чисто поле.
Уснул Хотён во крепкий сон,
Сам наказывал служке Панюточке:
«Ты гляди, — как поедут двенадцать братьицев родимыих
Станут они как призарыскивать —
Ты буди меня со крепка сна».
Как увидел Панюточка двенадцать братьицев родимыих
Он садился на добра коня богатырского,
Поехал стрету тым братьицам родимыим.
Трех-то братьицев конем потоптал,
Трем-то братьицам голову срубил,
Шестерых-то братьицев во полон взял,
Приводил к Хотёнушку Блудовичу,
А сам говорил таковы слова:
«Ай же ты Хотен честно-Блудов сын!
Ты вставай-ка со крепка сна, —
Я сработал-то твою работушку».
Говорил Хотён честно-Блудов сын:
«Не свою ты работушку работаешь, —
Ты столько знай щи, каша варить,
Щи, каша варить да меня кормить».
Садились они на добрых коней,
Повезли шестерых Часовых сыновей,
И приехали-то к ней поселышку,
Ко ее палатам белокаменным.
Он ударил по вереям по булатныим
И вскричал громкиим голосом:
«Ах ты зла баба зубатая!
Отдавай-ка дочушку Офимьюшку.
Захочу, Офимью за себя возьму,
Захочу, Офимью за служку отдам, за Панюточку.
А возьми-ка на выкуп своих детушек,
Первую мису наклади злата, серебра,
Другую мису скатна жемчуга,
Третью мису каменья драгоценного».
Как тая злая баба зубатая
Накладала мису злата, серебра,
Другую мису скатна жемчуга,
Третью мису каменья драгоценного,
Приносила-то ко солнышку ко Владимиру,
Говорила сама таковы слова:
«Ай же ты солнышко Владимир стольно-киевский!
Ты прими-ка даровья драгоценные,
Дай-ка мне силушки шесть полков
Поимать молода Хотёна честно-Блудова».
Владимир-князь стольно-киевский
Принимал даровья драгоценные,
Давал ей силушки шесть полков.
И пошли они воевать со Хотёнкою.
А попал Хотён честно-Блудов сын
Со своим со служкою с Панюточкой
На тыи полки на княженецкие,
Вскричал-то он громким голосом:
«Ай же ты силушка княженецкая!
Вы свяжитесь на кушачики шелковые по десяточку,
Воротитесь-ка ко князю ко Владимиру,
Кричите-тко сами во всю голову:
„Ай же ты Владимир стольно-киевский!
Как твоя-то силушка полонена —
Полонил-то млад Хотён честно-Блудов сын“».
Молодой Хотён честно-Блудов сын
Приезжал к тому поселушку ко вдовиному,
Скричал-то громким голосом.
Все околенки хрустальны порассыпались,
Все полочки дубовые повыдались,
Все маковки на терему повыломались.
Молода-то Офимьица Часовая дочь
Сидит она ‹...›,
Не может приопомниться от того покрику богатырского.
Этая зла баба зубатая Часовая жена
Накладала мису злата, серебра,
Другую мису скатна жемчуга,
Третью мису каменья драгоценного,
Несла-то ко князю ко Владимиру:
«Ах ты солнышко Владимир стольно-киевский!
Ты возьми-ка даровья драгоценные,
Назовись моей Офимьюшке родником,
Чтоб взял Хотён Офимью замуж за себя».
Призывал Владимир стольно-киевский
Молода Хотёна честно-Блудова,
Говорил Владимир таковы слова:
«Что же ты, Хотёнушка честно-Блудов сын,
Над моей роденькой насмехаешься,
Над Офимьюшкой, ближнею племницей?
А возьми-ка Офимью замуж за себя».
Молодой Хотён-от догадается,
Он ставил копье долгомерное во сыру землю,
Сам говорил таковы слова:
«Ах ты солнышко Владимир стольно-киевский!
Когда Офимья тебе ближняя племница,
Обсыпь-ка ты мое копье долгомерное
Златом, серебром, каменьем драгоценныим,
И давай-ка още города с пригородкамы,
Давай-ка села со приселкамы».
Солнышко Владимир пораздумался:
«Кто от беды откупается,
А Владимир сам на беду накупается».
Обсыпал он копье-то долгомерное
Златом, серебром, каменьем драгоценныим,
И давал за ней города с пригородкамы,
И давал още села со приселкамы.
Тут заводили они пированьице — почестен пир,
Принимали со Офимьюшкой златы венцы.