Былины сего времени

– Почом мне знавать? Видно, не хотел сознаватса, шта не смог меня одолевать суметь – я все ж тожа кудесница не из последних была, сумела уйти живой, хучь и покалеченной… В Навь скользнула… туда ушла… да только застряла на полпути… много лет скиталас, пока не вернулас… Тогда-то я и стала бабой-ягой… самой первой… охранять стала проход, что ненароком открыла…

Глава 24

Когда Иван проснулся, было уже совсем светло. Яромир устроил постирушку – разделся до исподнего и полоскал ноговицы в речке, натирая их илом. Кот Баюн лежал рядом, лениво следил за этим и напевно мурлыкал:

– Утро наступает, солнышко встает, птичка золотая песенку поет…

Иван аж повертел головой, но никаких птичек вокруг не было. Разве что белка сидела на ветке, орех лущила. У Ивана на глазах она разгрызла золотистую скорлупку, извлекла ядрышко и брезгливо его выплюнула. Судя по изумрудному оттенку, орешек белочке попался подгнивший.

– Проснулся? – окликнул княжича Яромир. – Набивай живот плотнее. День нам предстоит долгий, трудный и опасный.

Иван доел остатки холодной рыбы и армянских яблок, запил все студеной водой и задумался, не простирнуть ли и ему портки. Свиная кожа, которую он собственноручно зашил в область седалища, уже издавала легкий, но отчетливый запашок.

– А, и так сойдет! – махнул рукой Иван и отлучился по нужде.

Пока он ходил да возвращался, Яромир уже закончил и натянул на себя прямо мокрое. Благо денек выдался на диво теплый да солнечный – нипочем не скажешь, что уже просинец наступил.

– Ну что, Вань, готов? – спросил волколак, кидая Ивану одну из котом. – Пошли до Алатыря. А от него уж и дуб найдем.

– Пошли! – откликнулся княжич. – А… а где Алатырь-то этот?

– То ли не чуешь? – усмехнулся оборотень. – Ты приглядись, прислушайся… Чуешь?

Иван послушно пригляделся, прислушался. Ничего особенного не почуял. Так Яромиру и сказал.

– Да ты не глазами смотри, не ушами слушай. Ты… хотя ладно, пошли просто за мной. Я, брат, к этому Алатырю тебя даже ночью с завязанными глазами приведу.

– Еще бы, с волчьим-то носом.

– Да нос тут ни при чем. Алатырь пахнуть ничем не пахнет – ан дух от него все едино исходит особый, дивный. Это ж не просто валун какой-нибудь, а всем камням камень. Неудивительно, что Кащей на него свою иголку завязал. В нем вся сила земли Русской сокрыта. Чародеи его именем заговоры скрепляют. Он и здесь лежит, и в Ирии, и в Нави…

– Везде по Алатырю? – не понял Иван.

– Нет, он всего один такой. Просто сразу везде лежит.

– Это как так?

– А вот как если ты головой ляжешь в горнице, а ногами в сенях. Вот и будешь лежать сразу и в горнице, и в сенях.

– А, так он шибко длинный? – догадался Иван. – Вершинка здесь, серединка в Ирии, а корень в Нави?

– Это что ж, Ирий между Явью и Навью располагается, по-твоему? – хмыкнул Яромир. – Не так все… хотя ты не забивай себе голову, я это и сам-то плохо понимаю. Тут ведун нужен знающий, чтобы растолковал.

Шли долго. Поди целый час – да все по узеньким лесным тропкам. Но Яромир и впрямь шагал, будто подзывал его кто – ни разу с пути не сбился, на месте не замер. И Баюн тоже вроде как что-то слышал – топал котяра рядышком, да пофыркивал ворчливо.

Один Иван головой крутил растерянно.

– Дураки вы, дураки… – сердито бурчал Баюн. – Конченые… Ишь чего, с Кащеем совладать вздумали! Смерть его сыскать! Пф!.. Да не выйдет у вас ничего! Вот хотите сказку интересную расскажу?

– Давай! – обрадовался Иван. – А то скучно просто так идти-то!

– Значит, жил да был в стародавние времена один волхв-кудесник, – начал Баюн. – Добрый-предобрый. И был у него вражина лютый – тоже волхв, только злой, коварный, и вообще вроде как даже ближний боярин Чернобога. Бывший. И был он почти как Кащей – тоже жизню свою в какой-то ерунде держал. Только не в яйце, а некоем украшении – сережке, что ли, не помню уже. И вот вышло так, что сережка та потерялась, а потом уже добрый волхв ее нашел. Хотел, конечно, ее тут же распилить, а золото жидам продать… ну или хотя бы просто распилить. Только не распиливалась она – дюже крепко сковали. И в печи гореть тоже не хотела, только в копоти измазалась. И стало волхву ведомо, что изничтожить ту сережку можно лишь особым способом – кинуть в гору огнистую, где-то в Рипеях. Но как раз там же и злой волхв тоже обретался. Сука. А добрый-то был не дурак, жить любил, помирать не хотел, да и ленив был зело, так что сам в поход не пошел. А позвал он вместо этого нескольких глупых карл, сунул им эту серьгу и велел топать к огненной горе. Ну правильно же – коли сладится все, так и ладно, а коли сгинут, так потеря невелика…

Сказки своей Баюн закончить не успел. Он еще продолжал что-то бубнить, когда деревья расступились, открывая впереди поляну. Да не просто поляну – луг целый! На добрую версту, а то все полторы простерлись колышущиеся травы. Сам воздух здесь был какой-то особенный, пропитанный словно невидимым медом.

А аккурат посередке возлежал белый камень.

Был он не так уж и велик. Валун и валун. Иван коли на цыпки встал бы, да руку поднял – пожалуй, до маковки бы как раз и дотянулся.