Былое и дамы

Интересный поворот — он, оказывается, спасает Тучкову исключительно ради дружбы с Колей! Интересно, что думает об этом Коля? Слушать этот бред было мучительно. И Мальвида опять спросила, с трудом скрывая раздражение: “А от меня чего ты хочешь?”

Искандер не решился посмотреть ей в глаза: “Я хочу, чтобы ты взяла к себе Оленьку”.

“Куда? Сюда?”

Искандер обвел глазами ее жалкую полутемную комнатку, словно впервые ее увидел.

“А ничего лучше ты найти не можешь?”

“На мое ничтожное жалование?”

Услыхав про жалование, он уставился на нее будто громом пораженный. Он, баловень судьбы, никогда не получал жалования и никогда не работал для заработка. Конечно он теоретически знал, что на свете есть люди, едва сводящие концы с концами, но не мог даже представить, что к ним относится его верная соратница Мали.

“Если все дело в деньгах…” — начал он.

“Оставь! — резко перебила она. — Ты прекрасно знаешь мои принципы. Я никогда не возьму у тебя деньги!”

“Идеалистка, как всегда! Готова погубить ребенка во имя своих принципов!”

“Почему погубить? Что Оленьке угрожает? Она живет в родном доме!”

“Ах, Мали, Мали! У меня язык не поворачивается рассказать тебе обо всем, что там происходит! Я ведь уже говорил, что Натали беременна и очень раздражена. Позавчера она влепила Оленьке оплеуху и Оленька перестала есть. Вот уже двое суток как при виде пищи у нее начинается рвота”.

У Мальвиды свет померк и поплыл перед глазами. Это она, она во всем виновата, она покинула Оленьку, отдала ее на расправу этой стерве, которая жаждет ее погубить!

“Что же делать? Как я могу помочь? — беспомощно прошептала она. — Ведь я целый день сижу за конторкой и учу тупых иностранцев, как выполнять жесткие британские правила”.

“Но ты хочешь взять Оленьку к себе?”

Хочет ли она взять Оленьку к себе? Да она об этом и мечтать не смела. Больше всего на свете!

“Ты можешь не брать денег у меня. Я назначу Оленьке стипендию и вы будете на эту стипендию жить вдвоем. Согласна?”

Мальвида молчала, страдая за себя и за Оленьку и не зная, соглашаться или нет.

“Что ты молчишь? Ведь ты всегда жаждала забрать ее у меня. И она все время зовет тебя, даже во сне”.

Мальвида мысленным взором увидела Оленьку — глазки распухли от слез, рот и щека измазаны рвотной слизью. Выбора не было.

“Ладно, я согласна на стипендию. Но при условии, что об этом никто никогда не узнает”.

Искандер не мог скрыть свою радость: “Спасибо! Я знал, что только ты можешь меня спасти! — Он вскочил и начал торопливо натягивать пальто. — Оленьку нужно срочно увезти из нашего дома. Побежали!”

“Куда?”

Он на минуту задумался.

“Значит так. Сейчас мы пойдем в самый дорогой отель и снимем там семейный номер. А завтра утром горничная привезет туда Оленьку и поможет тебе на первых порах, пока ты уладишь отношения со своими хозяевами”.

И ринулся к двери.

“Ты уже уходишь?”

“Мали, я должен поскорей вернуться домой. Не дай Бог Натали узнает о моем визите к тебе. Ведь она во всех раздорах с детьми винит тебя. Ты ее главный враг”.

“А она мой”, — стыдясь самой себя, подумала Мальвида. Она не привыкла называть человека своим врагом, это было против ее принципов. Но в этой истории все было против ее принципов. Зато в ее пользу. Она никогда никому не признается, что пожертвовала принципами ради пользы. Никому и никогда!

Ее слегка покачивало — трудно было понять и поверить, что ее печальная судьба переменилась в один миг. Могла ли она, некрасивая и неудачливая, надеяться, что с этого дня у нее будет родная дочь? Ее любимая, ненаглядная Оленька!

Они шли очень быстро, почти бежали. Искандер шагал размашисто, она едва за ним поспевала и едва ухватывала его бессвязную торопливую речь:

“Ты не бойся. Я не закабалю тебя надолго. Как только Натали родит и придет в себя, ты отдашь мне Оленьку и будешь свободна”.

Она не ответила, она знала, что не отдаст ему Оленьку никогда.

МАРТИНА

Господи, куда меня занесло? Ведь я собиралась писать о Лу Саломе, а забрела в 1858 год, откуда даже дня рождения Лу надо ждать еще целых три года! Спрашивается, на кой сдалась мне эта Мальвида с ее Герценом и Огаревым? Всего-то занимательного в ней на первый взгляд это год ее рождения версус года рождения Лу — 1816 версус 1861.

И все-таки я недаром углубилась в ее душевную драму — присмотревшись, я увидела, что она версус Лу не только по году рождения. Если по списку романов Лу можно изучать культурную историю Европы, то по списку гениев, открытых Мальвидой за ее долгую жизнь, можно изучать культурную историю Европы под другим углом. Если неведомая покоряющая сила была дарована Лу Богом, в которого она не верила, то дар провидения, похоже, дан был Мальвиде тем же Богом, в которого она тоже не верила.