Былое сквозь думы. Книга 1

Меня даже не стали вязать, а мякинным мешком бросили в тухлую темноту, где уже поджидал расторопный Джеки. Я ему сделал серьёзное физическое замечание о недопустимости промедления при совершении побега и впал в тягостные раздумья о своей незавидной судьбе.

Под вечер нас приволокли на допрос. Кайман и его вонючий трибунал сидели за столом ощетинившимися псами, готовыми вцепиться нам в глотку, и поэтому встретили не так приветливо как днём, не предложив даже присесть. По всему было видно, что бандитская вылазка не принесла желаемого результата, и у головорезов явно чесались руки выместить всю скопившуюся злобу на нас.

– Собака с прииска, у тебя только два выхода, – даже не ударив, сразу предложил одноглазый. – Или ты расскажешь, что затевается против нас на прииске и начнёшь работать на меня как мистер Вель, или я тебя даже не буду вешать, а посажу в бочку с крысами, – и он указал в угол, где в клетках сидело несколько голохвостых тварей с голодным блеском в злобных глазах.

Я угрюмо молчал, невидяще впериваясь в сереющее сумерками окно, а моё сердце обливалось кровавой слезой отчаяния.

– И учти, – вновь заговорил палач, – если ты откажешься от сделки, то мы сначала на твоих глазах повесим итальяшку на ремнях из его же кожи, чтобы его смерть была на твоей паршивой совести.

– Я не смогу стать презренным предателем, а ты средневековым изувером, – наконец вымолвил я, цепляясь сознанием за мифы о благородстве разбойников.

– Ещё как сможем, и ты, и я, – заверил Кайман и поставил на стол клетку с крысой.

– Но есть же бог, – вспомнил я о вседержателе, – он не допустит невиновного до недостойной человека смерти.

– Если ты надеешься на вшивый отряд с прииска, то от него нет и следа на десяток миль окрест. Да и мои парии надёжно охраняют подступы к ферме. Так что не заставляй ждать своих маленьких друзей, а скорее выбирай рацион питания для них, да не забывай о макароннике, – и он, осклабившись и встряхнув клетку, длинно плюнул в сторону Джеки.

– Мне нужно подумать.

– Думать некогда, так как твой юный друг уже готов наложить в штаны.

Джеки действительно выглядел не совсем бодро, но ещё вполне опрятно, черпая силы в наглядном примере моей железной выдержки.

– В крайнем случае, я могу оставить итальяшку в живых и сделать из него связного между мной и полицейским, но, скажу открыто, мне хотелось бы заполучить в сообщники такого матёрого старателя как ты. Ведь макаронник для серьёзного дела пока не годится, а с полицейским не очень-то охотно делятся на прииске радостью по поводу найденных алмазов. К тому же он не расторопен этот Вель, и мы несём убытки, хотя регулярно платим ему кругленькую сумму, – довольно здраво рассуждал Кайман, не повышая на меня голоса.

Мне страстно захотелось вывернуться из щекотливого положения, но не упав в грязь лицом, а за счёт какого-либо компромисса, неизбежного при всяком переговори ном процессе.

– Сначала поговорим о безопасности юноши, – начал я игру.

– Я лучше умру, но не предам товарищей, – вдруг выкрикнул высоким гневным голосом мой неопытный, но храбрый друг. – Мама чао!

Этот всплеск юного максимализма мгновенно взбесил одноглазого и положил конец допросу.

– Гарри, готовь свои ножи, будем спускать шкуру с молодого осла, а ты, Санчес, вяжи старого мерина, чтобы не путался под ногами, – скомандовал Кайман, засучивая рукава.

И не успел я осознать всех последствий выступления неоперившегося итальянского орла, как был намертво приторочен к массивному деревянному креслу в углу комнаты, а Джеки брошен на пол со спущенной с плеч рубахой.

– Последний раз спрашиваю: согласен ли ты на моё лестное предложение? – зловеще обратился ко мне Кайман. – Ты не только сможешь спасти ваши сраные жизни, но и без особого труда сколотить состояние. Я ещё могу простить макаронника.

– Нет, – заорал Джеки, как будто спрашивалось и его мнение. – Грязные шакалы, вы никогда не купите нас!

Вот так торопливый молокосос распорядился и моей жизнью, лишив возможности первоначального словесного манёвра и выбив из рук инициативу.

– Приступайте, – скрипнул зубами одноглазый африканский крокодил, длинно и зло выругавшись по-португальски. – Но не торопитесь, пусть приятель Дик полюбуется на плоды своей несговорчивости, может поумнеет.

И два озверевших бандита навалились на мальчика, распластав его на заплёванном полу, а Гарри, сев верхом на тщедушное тельце, всадил нож в спину итальянского патриота и сделал первый надрез. Алая кровь брызнула из-под бандитского клинка и тонкой струёй стекла под ноги садистов. Стоны и рыдания заполнили эту камеру пыток, и я не смог далее спокойно взирать на чудовищное надругательство над незрелой жертвой героизма и преданности моральным устоям. Взревев разъяренным барсом, я пытался высвободиться из пут, но упав вместе с креслом как обессилившая муха в силках паутины, начал терять связь с действительностью и самим собой. Это тогда-то я и начал седеть и дёргать левым глазом в последующие критические минуты жизни.

* * *