Быстро вращается планета

То, что сказал голос, успокоило Чарльза Уоллеса, но он все равно не мог отделаться от нехорошего предчувствия.

– Пока ты Погружен в Чака, ты видишь только то, что видит Чак, а он без сознания и не придет в себя еще несколько дней. Ну давай же, Чак Уоллес, нельзя терять время. Позволь нам помочь тебе выйти из Чака. Не мешкай, ведь нужно помешать Бешеному Псу Бранзилльо устроить бойню.

– Мне нужно подумать.

Что-то было неправильно, но он никак не мог понять, что именно.

– Чарльз Уоллес! Гаудиор подтвердит мои слова. Мозг Чака поврежден. Он теперь немногим лучше идиота. Выходи.

– Если я выйду, я увижу тебя?

Что-то в этом голосе не вязалось со зрительным образом того маленького единорога – но, конечно же, он уже не малыш…

– Конечно ты меня увидишь. Скорее! Дело, которое ты должен исполнить, не терпит отлагательств.

– Я?

– Конечно ты. Ты же был избран, разве не так?

– Нет. Мне его поручила Биззи, то есть миссис О’Киф.

– Потому что только ты можешь остановить Бранзилльо.

– Но я не могу…

– Конечно можешь. – Голос был ласков и терпелив. – Как ты думаешь, почему ты был избран?

– Ну… Кажется, Гаудиор думает, что причина в моей способности пребывать Внутри других людей благодаря нашему с Мег вниканию.

– Вот именно. Ты был избран из-за твоих особых способностей и редкого ума. Ты ведь и сам это знаешь, не так ли?

– Ну, я могу вникать. И я знаю, что у меня высокий ай-кью, хотя бывает и повыше. Но этого же недостаточно…

– Конечно достаточно. И ты способен различать худое и доброе и принимать правильные решения. Ты был избран, потому что ты выдающийся молодой человек; твои способности и твой разум подготовили тебя к этому. Ты единственный, кто способен контролировать Могло-Бы-Быть.

Чарльза Уоллеса замутило.

– Давай же, Чарльз Уоллес. Ты избран. Ты контролируешь происходящее. Ты нужен. Нам пора идти.

И тут Чарльза Уоллеса вырвало.

То ли искушение, звучавшее в словах, вызвало у него рвоту, то ли просто сказывалось сотрясение мозга, полученное Чаком. Как бы то ни было, Чарльз Уоллес осознал, что, как бы ни выглядел обладатель этого голоса, он точно не единорог.

Когда мальчика перестали терзать позывы к рвоте, он сказал:

– Не знаю, кто ты, но ты не похож на Гаудиора. Гаудиор никогда бы не сказал того, что сейчас наговорил ты. Попытки использовать мой высокий интеллект и контролировать происходящее один раз уже не довели нас до добра. Не знаю, что я должен использовать, но уж точно не мой интеллект и не силу. К худу или к добру, но я Внутри Чака. И я никогда не выходил из Внутри по собственной воле. Это случалось само собой. Я остаюсь Внутри.

Мег протяжно вздохнула:

– Он сделал правильный выбор, ведь правда же?

Теплый язык Ананды ласково коснулся ее руки.

Мег закрыла глаза и прислушалась. Ей показалось, что она услышала разочарованный вой и почувствовала омерзительный запах эхтров.

Значит, это они пытались добраться до Чарльза Уоллеса, только на этот раз действовали хитростью, вместо того чтобы пытаться сорвать его со спины Гаудиора или закинуть в Отражения.

Датберт Мортмайн чуть не убил Чака. Теперь ничто не вело к Чаку напрямую, ни время, ни расстояние. Разум его был подобен зыбкой земле, полной разломов, где слои сдвигаются и скользят. Это было все равно что пребывать в кошмарном сне, не имея возможности пробудиться. Мег до слез было жаль Чака – и Чарльза Уоллеса Внутри его.

Боль и страх

мир накренился

вращается вокруг своей оси, неуправляемый

улетает прочь от солнца во тьму

вспышка света перед глазами, взрыв света

калейдоскоп ярчайших красок, ударивших в нос

– Чак! – Голос донесся откуда-то издалека, отражаясь от незримых стен темного туннеля. – Чак! Это Биззи, твоя сестра! Чак, ты меня слышишь?

Его придавило неимоверной тяжестью атмосферы, но он кое-как сумел шевельнуть пальцем в ответ на призыв Биззи, хоть и боялся, что если из-за этого его вес сместится, он сорвется с планеты, которая куда-то неслась, кренилась и норовила выскользнуть из-под него…

– Он меня слышит! Мама, Чак пошевелил пальцем!

Постепенно неистовый, неуправляемый бег замедлился, и планета снова стала кружиться как положено. Цвета прекратили свой калейдоскопический танец и остановились. Запахи снова сделались узнаваемыми: кофе, хлеб, яблоки… Биззи – золото не такое яркое, как было, но все-таки это Биззи. А вот мама. Синева теперь помутнела, сделалась почти серой, как тучи. Бабушка… А где бабушкин запах? Почему здесь пусто? Где ее зелень?

– Бабуля!

– Она умерла, Чак. Сердце остановилось.

– Геддер толкнул ее. Он убил ее.

– Нет, Чак. – В голосе Биззи была горечь, и от этой горечи золото продолжало тускнеть. – Датберт Мортмайн. Он разозлился на нее и хотел ее ударить, но ты ее заслонил, и он тогда ударил тебя, и ты упал с лестницы и проломил себе череп. А бабушка… Она просто…

– Что? Неужто Геддер…