Быстро вращается планета

Мэттью резко пробудился, потому что ему принесли ужин. Он съел несколько кусочков, отодвинул поднос и снова провалился в сон.

Он ощущал веспуджийскую жару, согревающую его продрогшие кости.

Бран, если бы я только мог приехать с Зиллой!..

Снова Геддер. Геддер на своем излюбленном месте на краю утеса, глядящий вниз на поселение – поселение, которое он хочет сделать своим.

Кто-то с ним. Не Бран. Рич.

Ссора. Ссора за Гвен, за поселение. Ссора на краю скалы.

Опасность.

Мэттью, не открывая глаз, беспокойно зашевелился на диване. Мальчик был там, этот ребенок из другого времени, и тормошил его: «Мэттью, ты должен помочь Ричу. Пожалуйста!..»

Когда-то, давным-давно, мужчины не ссорились так, когда утренние звезды пели вместе и дети кричали от радости…

Но настал диссонанс.

Мадог и Гвидир сошлись в схватке.

Геддер и Рич.

Рич, берегись! У Геддера нож!

Рич увидел, увидел вовремя, перехватил руку с ножом, выкрутил, и нож упал. Геддер потянулся за ним, рыча от гнева, потянулся за ножом, потерял равновесие и упал – упал следом за ножом с утеса, упал, упал…

Зиллье закричала и никак не могла остановиться.

Мэттью ждал нового письма от Брана, но его не было до тех самых пор, пока кусты сирени не покрылись цветами.

Дражайший мой брат!

Зилла здесь, наконец-то она здесь, но сердце мое добралось до поселения в час смятения и скорби. Гвен плачет и никак не может перестать. Зиллье больше не льет слезы, но глаза ее полны боли. Геддер мертв. Его убил Рич – непреднамеренно. Геддер затеял ссору и выхватил нож. Рич отнял у него нож, а Геддер, кинувшись за ним, потерял равновесие, упал со скалы и расшибся насмерть. Это был несчастный случай. Рича никто не винит, даже Зиллье. Но Рич решил, что не может оставаться здесь с нами, раз на его руках кровь.

Прекратится ли это когда-нибудь – когда брат идет на брата? Геддер желал власти, и я не могу сожалеть о его смерти – лишь о его жизни, с ее непомерным вожделением и гордыней. Почему Гвен плачет? Боюсь, она и сама не знает. «Я тоскую по дому, – твердит она. – Я хочу домой». И поэтому Рич повезет ее домой. А что будет дальше – кто знает?

Гвидир сражался с Мадогом и проиграл, и битва продолжилась через Геддера. Брат против брата.

И корабль, доставивший Зиллу, унес Гвен и Рича в Северную Америку, к ландышам и сирени, к Мерионету и магазину, и папа наконец получит себе партнера, и магазин будет принадлежать Мэддоку и Лаукаю.

О Зилла, моя Зилла!

Повелители пламенных роз лепестков,
Повелители музыки, песен эфира,
Синь исправит ошибку минувших веков,
Хоть дорога темна и ведет далеко,
Синева воссияет любовью над миром.

Приступ кашля выдернул Мэттью из сна, оторвав его от Веспуджии, от Брана и Зиллы.

– Гвен… – с трудом выдохнул он, – Рич… Не могу ждать, простите…

И он снова зашелся в кашле, а когда приступ прекратился, не осталось ничего, кроме агонии. Спина взорвалась болью, и комната стала темнеть, и зловоние, напоминающее загнившие цветы, задушило его. В ослепительном пламени не осталось больше ни света, ни тепла…

– Мэттью! – Мег открыла глаза.

Оказалось, что она выкрикнула это имя вслух. Потревоженный котенок спрыгнул с кровати. Ананда не пошевелилась.

– Что случилось? Что сталось с Мэттом? Что с Чарльзом Уоллесом? С ним все в порядке?

«Странно, – подумала она, – вникание с Мэттью было отчетливее, чем со всеми остальными со времени Харселса. Возможно, потому, что Мэттью и Бран тоже владели вниканием».

Мег потянулась к Чарльзу Уоллесу, но ощутила лишь отсутствие. Точно так же ей не удалось и почувствовать Гаудиора. Когда Чарльз Уоллес возвращался из Внутри, она всегда могла увидеть и его, и единорога.

– Спущусь-ка я вниз, – громко сказала Мег и сунула ноги в шлепанцы.

Ананда последовала за ней на лестницу и наступила на седьмую ступеньку. Ступенька громко заскрипела, и собака испуганно взвизгнула. За ними тихо ступал котенок; он был таким легоньким, что седьмая ступенька лишь едва слышно вздохнула.