Быть Джоном Ленноном

Из дома открывался великолепный вид на океан, который притягивал Джона словно магнит. Вода всегда влекла его — возможно, потому, что он вырос в порту, а его отец и дед ходили в море. Он покатался с Сименом на моторке, а потом решил купить яхту и научиться ходить под парусом. Он быстро усвоил основы и захотел, как и всегда, когда увлекался чем-то новым, испытать себя в более сложном деле — например в настоящем морском путешествии. Сказано — сделано: в Ньюпорте, штат Род-Айленд, на июль зафрахтовали 43-футовую шхуну, «Меган Джей».

Между тем Йоко, оправившись от проблем с героином, тоже подыскала мужу новое занятие. Пришло время совершить новую поездку — на сей раз в Южную Африку. Иным могло показаться, будто она все время пыталась от него избавиться, но он сделал так, как ему велели, и, прилетев в Кейптаун, позвонил Мэй, которую не видел больше года. Сперва он просил прощения за то, что так долго не звонил, — сказал, что где-то спрятал свою тайную телефонную книжку и забыл, где именно. Они, как всегда, говорили о музыке, решили снова, как получится, встретиться в Нью-Йорке, проговорили часа полтора, смутно распланировали будущее, и он вернулся домой. «Меган Джей» уже ожидала.

Был собран экипаж из четырех опытных моряков, и оставался лишь один вопрос: куда им плыть? Джон фантазировал, не пройти ли им через Атлантику в Англию, а затем вверх по Темзе или Мерси, но это было непрактично. Как обычно, Йоко консультировалась со своей колодой Таро, и карты сказали, что лучше всего плыть на юго-восток. Единственным местом на юго-востоке от Ньюпорта были Бермуды — они и стали местом назначения. Этот душевный порыв обещал им немало трудностей, но Джону наконец-то выпал шанс на приключения после стольких лет духовного удушья. И 4 июня 1980 года он поцеловал на прощание Шона и отправился в океанское плавание на 630 миль.

Опыта у него конечно же не было, да и настоящие моряки, без сомнения, видели в нем просто богатого пассажира, так что самый полезный вклад Джона заключался в готовке еды на камбузе. Впрочем, ему даже дали постоять за штурвалом — под присмотром. Два дня держалась прекрасная летняя погода, они шли под парусом, и он радовался от души, рассказывал экипажу забавные истории из своего времени с Beatles и расспрашивал об их жизни. А затем прогноз погоды начал предсказывать нечто совершенно другое — шторм силой в восемь баллов.

Вскоре все, кроме Джона и капитана, бывшего рок-промоутера по имени Хэнк Хальстед, седого, сурового, точно скала, заболели морской болезнью и слегли по койкам. Хальстед простоял у руля 48 часов, в самый яростный шторм, а Джон был рядом, и наконец измученный капитан передал штурвал неопытному коку.

До смерти испуганный, пристегнутый к поручням, Джон подчинился. Позже он расскажет об этом в интервью журналу Playboy: «Я вел корабль шесть часов, держа курс. Я был погребен под водой… волны били мне в лицо шесть, мать его, часов! Такое никогда не забудешь. Передумать уже нельзя — поздно. Это словно на сцене: как только вышел, обратно никак. Пару раз меня швырнуло волной на колени. Я просто висел, держась за штурвал… и то был лучший момент в моей жизни! Я орал морские песни и клял всех богов! Я был как викинг… как Ясон, добывший золотое руно!»

К тому времени, как они добрались до Гамильтона, столицы Бермуд, после недели в море, Хальстед и экипаж взглянули на своего звездного пассажира совершенно иными глазами. Никто даже не предполагал доверить ему яхту, но справился он на удивление хорошо.

И что еще более важно, Джон иными глазами взглянул на себя. Ему нравилось то прекрасное чувство контроля, когда он вел шхуну сквозь волны и шторм. Он мог это сделать. Много лет он зависел от других. За него все делали другие. Мэй была рядом день и ночь. Йоко направляла всех, кто на него работал. Но теперь он отвечал сам за себя; он ни от кого не зависел; он снова стал самим собой. Неделя в море подарила ему больше уверенности в себе и в собственной ценности, нежели пять лет затворничества в «Дакоте».

Сойдя на берег, он, ликуя, позвонил в Нью-Йорк и попросил Фреда Симена привезти ему на Бермуды гитару. Предстояла работа.

Впервые за пять лет Джон Леннон был готов творить новые песни.

63. «Это было восхитительно… Там, на пляже, я просто… играл на гитаре и пел»

Его голова внезапно оказалась полна песен, и он просто влюбился в Бермудские острова — так он будет рассказывать позже. Когда туда добрался Симен, его встретил совершенно другой человек. Исчезла бледность пленника «Дакоты». Симен напишет, что Джон «лучился здоровьем и жизненной силой» и был счастливее, чем когда-либо.