Быть Джоном Ленноном

Джон всегда считал правило Брайана — «Синтию держи в тени!» — глупым и беспричинным и потому, когда их вызвали в Нью-Йорк, настоял: она летит со мной. Все и так знали, что он женат. Два месяца прошло с тех пор, как обо всем растрезвонили газеты, но популярность Beatles и не думала падать. И впервые за весь их брак Син не «оставили за бортом», когда ранним утром 7 февраля 1964 года из Хитроу под достигший крещендо вопль тысяч девушек, наблюдавших со смотровой террасы Квинс-билдинг, вылетел рейс 101 компании Pan American.

Для битлов то был явно волнительный миг. Впрочем, о них каждый день говорила страна, и в тот час волновались не только они, но и целое поколение юных британцев, которые теперь идентифицировали себя с ливерпульской четверкой. И когда самолет, взлетев в небеса, помчался через Атлантику, вместе с ним — и со всеми журналистами, фотографами, киношниками и бизнесменами, лелеявшими надежду прямо в полете заключить с Брайаном сделку о франшизе, — летела их вновь обретенная гордость за то, что они рождены в Британии — там же, где Beatles.

28. «Мы просто проходим сквозь это. Все словно в фильме… как с кем-то другим…»

Америка была страной мечтаний. С детства Джон грезил ею, восхищался ее энергией, ее творческим даром и любил ее музыку — не только рок-н-ролл, но и некоторые мелодии из бродвейских мюзиклов. Но когда рейс Pan American 101 выпустил шасси и пошел на посадку в недавно переименованном международном аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди, Леннон нервничал. Он и Синтия весь полет сидели рядом. Пока длилось путешествие, Beatles и вся их «королевская рать» тревожились все сильнее. Они могли быть на вершине американских чартов, но что, если это случайность? Что, если американцы не оценят их внешний вид? Билл Хейли был большой звездой в Англии, пока не отправился туда, после чего его карьера пришла в окончательный упадок. Может, это знак? «Ладно, если никому там не понравимся, никогда не поздно развернуться и поехать домой — скажем, что просто прилетали купить кой-какие пластинки», — шутил он во время полета. Но затем, когда самолет остановился, в салоне первого класса зазвучал смех, и все выдохнули. Capitol Records прекрасно поработала. У трапа ждала небольшая армия репортеров с фотоаппаратами и камерами для хроникальной киносъемки.

Пока они летели, никто из них не знал, что музыкальные радиостанции по всему Нью-Йорку подогревали жар ожидания и ставили записи Beatles одну за другой. Радиостанция WINS даже время передавала так: «8:30 битл-утра», а прогноз погоды: «Ясно, солнечно, температура воздуха 32 битл-градуса».

Beatles сошли с самолета первыми. Синтия оставалась внутри — на этом настоял Брайан. Джон лихо надел кожаную кепку, присоединился к остальным на выходе из самолета и впервые улыбнулся Америке — стране, которая однажды станет его второй родиной.

С этого момента американцы навеки впустили Beatles в свои сердца. Британию битлы завоевали за девять месяцев. Преданность Америки была мгновенной. Возможно, есть доля правды в теории о том, что это была общая психологическая реакция после национальной травмы, вызванной убийством Кеннеди, со дня которого еще не минуло и трех месяцев. Видимо, Америка нуждалась в чем-то приятном, что помогло бы ей выздороветь, а веселье Beatles стало средством катарсиса. Со своими песнями и шутками, со своими смешными прическами они несли стране некую целительную радость. Конечно, истерия стала еще громче и шумней в Америке, но в Америке всё было громче и шумней.

Пресс-конференция, которая последовала за прибытием группы, с тех пор стала частью рок-фольклора, а четверка Beatles со своей наивысшей непочтительностью саркастически отвечала на глупые вопросы. Им было легко. Они делали это сотни раз раньше — никогда не воспринимая это всерьез.

— А вы нам что-нибудь споете? — спросил репортер.

— А вы нам денег дайте, — сказал Джон.

Все рассмеялись.

— А как насчет кампании «Искореним Beatles» в Детройте?

— Начнем свою: искореним Детройт.

— Надеетесь взять что-нибудь домой?

— Рокфеллеровский центр.

И так оно и шло. Всем хотелось посмеяться, а Beatles при необходимости могли отмочить улетные хохмы, особенно когда пытались развлечь друг друга. Как сказал Джордж: «В Ливерпуле все мнят себя комедиантами… У нас это в крови».

После встречи с прессой ливерпульская четверка отправилась на Манхэттен, каждый в отдельном «кадиллаке», и их песни неслись с любой радиостанции, какую только ловило радио в автомобилях. Джона это впечатлило. До прибытия в Америку он думал: «Нам бы только зацепиться, мы их снесем». Зацепиться им уже явно дали.