Быть Джоном Ленноном

По сравнению с гонкой, которую они выдержали, чтобы подготовить песни вовремя, съемки «A Hard Day’s Night» были почти праздником. Естественно, все нервничали. «Режиссер знал, что мы не актеры, да мы и сами это знали», — рассказывал Леннон. Но черно-белый фильм (в те дни именно в таком формате практически все смотрели телевизор — по крайней мере, в Великобритании) с беготней, прятками и погонями отразил шутливую невинность того времени и в то же время — его накаленность.

«Комикс по мотивам реальных событий, — вынес Джон свой вердикт. — Отразил внешнюю сторону наших гастролей, и довольно неплохо… Но на самом деле было гораздо труднее».

И легче не стало, даже когда во время съемок журнал Billboard объявил, что песнями Beatles заняты все пять высших позиций в их американских чартах, а еще семь их песен прошли в «Горячую сотню». Ни один исполнитель, ни одна в мире группа никогда не добивались подобного и не приближалась к такому уровню моментального культурного господства. И, что касается Америки, Beatles только начали.

То было лихорадочное время, но Джона ждали еще и новые сложности. В один прекрасный день он открыл Daily Express и обнаружил, что со страницы на него в упор смотрит его давным-давно пропавший папаша. Не то чтобы он не ожидал. Он всегда подозревал, что рано или поздно Фредди снова объявится. Желтые газеты выведали всю подноготную Beatles, и сбежавший отец Джона был лакомым куском.

Но Джону радости от этого было мало. Он чувствовал лишь горечь: отец возжелал повидаться с ним лишь теперь, когда он стал знаменитым. Мало-помалу, в течение нескольких недель, Мими и дядя Чарли, младший брат Фредди, поведали Джону о бродячей жизни отца.

Фредди так никогда и не добрался до Новой Зеландии. Джон узнал, что после их расставания он много колесил по стране, иногда простым бродягой, в лучшие времена — поденным рабочим: там подрядится грузчиком в паб, там помоет посуду в отеле… Фредди жил именно той жизнью, о которой с таким ужасом думала Мими; она боялась, что без ее крепкой руки Джон кончит в том же духе, — и не уставала критиковать непутевого зятя.

Фредди жаждал воссоединения семьи. Джон поначалу был против. Он не просто не желал снова видеть отца, он знал: если сделает это, то расстроит Мими, и это действительно не стоило бы того обострения, какое могло вызвать. Но ни Фредди, ни Флит-стрит не сдались — и в конце концов договорились о встрече во время перерыва в съемках в лондонском театре «Ска́ла». Освещал ее репортер Daily Mirror Дон Шорт, которого Джон привечал.

«Это явно не походило на счастливое воссоединение, — вспоминал Шорт. — Джон уж точно не кинулся к отцу с распростертыми объятиями. Все прошло очень напряженно».

— Чего ты хочешь? — ощерился Джон, как только отец переступил порог комнаты.

Минут десять Фредди пытался успокоить сына и говорил, что ему не надо никаких денег, что он просто хотел объяснить, как их разлучили обстоятельства. Они немного поговорили о Блэкпуле — у обоих сохранились туманные воспоминания, — и Джон, полагая, что больше о родителе не услышит, вернулся к съемкам. Фредди ушел с репортером — получать чек, который ему обещали за участие в этой истории.

Воссоединение семьи было классическим трюком желтых газет, но позже Джон признавался своему другу Питу Шоттону, что, вопреки всему, Фредди вызвал у него симпатию. И это неудивительно. Возможно, Фредди был никудышным отцом, но плохим человеком он не был, и, несмотря на свою бестолковую жизнь, он всегда сохранял свое фирменное обаяние.

До того как Джон захотел стать рок-звездой, он проявлял писательские амбиции. Всего через несколько дней после окончания съемок эта мечта тоже воплотилась — вышла в свет его первая книга «In His Own Write»[58].

Звезды поп-музыки в те времена особо не славились скрытыми литературными талантами. Других имен и назвать не получается. Но Майкл Браун, журналист, который путешествовал вместе с Beatles ради своей собственной книги, был заинтригован, когда увидел некоторые из стихотворений и рассказов, которые Джон постоянно печатал на своей портативной пишущей машинке, и карикатуры, которые тот рисовал во время тура. Позже Браун упомянул об этом другу, лондонскому издателю, который немедленно предпринял все, чтобы его компания урвала свой кусочек выручки с битломании.

Джон не питал иллюзий. Он прекрасно знал, что только внезапная слава позволила ему стать опубликованным автором. «На самом деле я в жизни не думал писать книгу, — признался он Клиффу Мишельмору в программе «Tonight»[59] на BBC-TV. — Не будь я битлом, и не подумал бы эту хрень публиковать. Просто записывал бы и выбрасывал прочь… ползал бы, убогий, ни кола ни двора… Я мог бы стать битником». Он пытался отшутиться — так неловко ему было говорить о себе как о литераторе.