Быть мужчиной. Современная мужественность без насилия, доминирования и страха

…потому что они находятся на ее нижних ступенях. Соответственно, они отворачиваются, так как не обладают той властью, которая вроде бы должна быть у них. Нам приходится жить при патриархате, так как мужчины контролируют всё, но я не думаю, что многие из нас что-то с этого имеют. Если вдуматься, власть находится в руках небольшой элитарной группы. Если использовать подход Коннелл применительно к миру в целом, мы увидим, что большинство мужчин раздавлены гегемонной маскулинностью. Даже те, кто стоит на самом верху. Страдают все, на всех уровнях. Сегодня вы слышите, как женский оркестр играет на самых маленьких скрипках в мире… Но если система изменится, мужчинам придется понять: эта игра — лишь на определенных струнах (остальные при этом забыты) и для небольшого числа людей.

Один из альтернативных способов понять мужественность, по словам Дэмиена, — осознать, что она наигранная. Такой подход идет от американского философа и теоретика гендера Джудит Батлер, развившей идею о том, что мы отыгрываем гендер. Мы действуем как личность, которой желали бы быть. Как и в случае с гегемонной маскулинностью, это, скорее, наши действия, основанные на информации, полученной от окружающих нас людей, — о том, как нам следует вести себя в данном пространстве.

— Гендер — это не то, что ты имеешь, — говорит Дэмиен, — это то, что ты делаешь.

— Неужели мужчины, выходя из дома, действительно задумываются о том, как должны вести себя сегодня, чтобы оставаться мужчиной? — удивляюсь я.

— Я думаю, да, — подтверждает Дэмиен.

Изменения могут происходить мгновенно. Если ты смотрел дрэг-шоу[18], то видел, как легко его участники меняют себя. То же происходит и с мужчинами, идущими на работу, только вместо макияжа и парика у них — офисный костюм. Они надевают его и вместе с ним — офисную личину: он не тот человек, которым был дома. Эти сигналы действительно важны. Это и есть отыгрыш, создание иллюзии.

Идея отыгрыша гендера является ключевой для трансгендерных людей. Мы считаем базовым право человека выбирать, как именно он проживает свою жизнь, а раз мы отыгрываем гендер, то почему видим проблему в том, что кто-то выбирает другую роль в этом шоу? Возможно, многие так возмущаются этим, потому что понимают: их собственная идентичность — сродни маскарадному костюму, склеенному из бумаги? Нам следовало бы прославлять сообщество трансгендерных людей как высшее развитие идеи Человека, демонстрирующее всем остальным, как надо жить. Если бы только это было возможно. В реальности же отыгрыш гендера жестко цензурируется. Играя не по правилам, установленным для твоего пола в определенной среде, ты рискуешь столкнуться с проблемами.

— Одно из первых определений «гендера как действия» было сформулировано Уэстом и Циммерманом, — говорит Дэмиен. — В своей работе 1987 года они заявили, что наша компетентность как продуктивного члена общества находится в плену у наших поступков — или нашей способности отыгрывать гендер. Как пример — «слюнтяи» на детской площадке: когда они ведут себя «неправильно», наступают ужасные последствия.

Наигранность мужественности всегда была очевидна для меня. Я пытался соответствовать каким-то нормам, получал по носу и искал другой способ. По факту глупо стыдиться своей способности адаптироваться. Это один из замечательных человеческих навыков — и еще один довод в пользу того, что у маскулинного поведения нет общемировых стандартов. В Дубае, например, считается нормой, если друзья-мужчины идут по улице, держась за руки. Но вам не стоит вести себя так же в Халле. При этом, если в Дубае вы поцелуете своего гомосексуального партнера (как привыкли делать в Халле), вас, скорее всего, отправят в тюрьму. Как только где-нибудь сформируется представление о «нормальном» мужском поведении, местные тут же начинают вешать на него бирку «Поведение Настоящего Мужчины».