Быть мужчиной. Современная мужественность без насилия, доминирования и страха

Люди мира влияли на историю не меньше, чем люди войны. Но, в зависимости от исторических событий, они могли бы повести себя и иным образом. Действительно, при внимательном рассмотрении реальность зачастую оказывается весьма мутной. Барак Обама, благородный, умный мужчина, возглавлявший Америку в относительно стабильный период ее истории (особенно если сравнить с тем, что стало потом), первым применил военные дроны и в 2016 году сбросил 26 171 бомбу на семь разных стран. В определенных обстоятельствах каждый может выбрать своим инструментом насилие, и часто — намного чаще, чем хотелось бы, — мы вынуждены его применять. Слово «насилие» пахнет злом — и не без причины, ведь мы помним войны, пытки и терроризм, освещаемые ежедневно в новостях, — но насилие также используется как ответ на угнетения, как протест против коррупции, как требование политических перемен или просто для обороны от бандитов, ломящихся в дверь. Следовательно, полностью избегать насилия не стоит — однако я не говорю о полицейском насилии против невинных черных и о насилии в отношении геев, женщин и детей со стороны Исламского государства. Иногда нам необходимо подняться на борьбу с несправедливостью и террором.

Но что насчет насилия, которое совершается на каждой улице? Если все люди способны к насилию, почему, по данным ВОЗ, именно мужчины ответственны за 96% убийств?

Чтобы понять, как мужчины связаны с насилием, можно посмотреть на его проявления среди тех, кто облечен властью, и тех, кто ее полностью лишен. Тем, кто наверху, есть что терять, а тем, кто внизу, терять нечего. И тут в игру вступает маскулинность. По мнению общества, мужчина наделен силой. Следовательно, те, кто находится у власти, могут многое потерять на личном уровне, помимо всего остального, а те, кто далек от власти и занимает нижние ступени классовой лестницы, вынуждены справляться со стыдом из-за собственного положения, ища возможности продемонстрировать свою мужественность. В мужском племени насилие способно установить либо изменить иерархию, но также позволяет восстановить свои полномочия в глазах «мужской полиции нравов».

Насилие принимает форму, подходящую к окружению, территория формирует способы его выражения: нож на улице, дробовик в школе. Это эффективный способ Вести Себя Как Мужик перед группой (позже мы вернемся к тем, кто делает это за закрытыми дверями) — ведь риск достаточно высок. Сделать больно другому, одновременно подвергая себя физической опасности, — этот вариант противен большинству людей и притягивает тех, кто хочет пройтись по лезвию бритвы. Риск в данном случае включает в себя вероятность отвержения группой, если насилие оказалось направлено не на того или не имело должной причины. Но раз это способ продемонстрировать силу, внушающую страх остальным, оно может принести и почет, а если оно направлено против несправедливости, то и героизацию, билет к славе. Потеря контроля из-за стремления все контролировать. Конечно же, как и в случае с другими иллюзиями мужественности, потеря контроля равнозначна потере всего.

Возможно, насилие и не свойственно мужчине от природы, но оно является старинным способом подтвердить, что он мужчина. Или, напротив, выставить его не вполне мужчиной.

* * *

— Давай телефон, придурок!

Я шел по набережной в Маргите, декабрьское море терялось во тьме. Слова уцепились за меня, пытаясь развернуть к говорившим. Я наклонил голову, и все.

У бара, мимо которого я проходил, я заметил компанию гопников, вышедших покурить, но не насторожился. Я, словно бестелесный разум, следовал указаниям телефонного навигатора, пока эти слова не опустили меня на землю. Ужас буквально переполнил меня и будто бы даже исказил мою внешность. Одинокий человек вышел погулять в субботний вечер накануне Рождества и нарвался на обычную банду гопников, стремящихся перещеголять друг друга в мудачизме. Я знал, что мне надо делать. Ничего.

Я проигнорировал крики, представил радужных единорогов, мысленно выругался и заспешил дальше, не спеша.

Идиотизм ли это — идти, уткнувшись носом в телефон? Следовать за дурацкой зеленой стрелкой, когда можно обойтись и без нее? Я заметил впереди кафешку. Убрал телефон в карман.

— Э-э-эй!

— Придурок!

— Пидор!

— Мудило!

Обожаю гулять по набережной вдоль моря.

Не реагируй, не говори им ничего.

Моя супруга и дети ждали меня на чай в съемной квартире. Я пожал плечами в ответ на ор за спиной. Я вырос в пабах Беверли, придурки. Избегать драк — у меня в крови.

В кафе я наблюдал за тем, как пузырится и брызгает кипящее масло. Официантка, вручая заказ, заговорила со мной, но я не слышал ее. Снаружи безутешное море билось головой о стену пустоты. Я купил бутылку дешевого вина в магазине на углу и отодрал ценник, чтобы супруга не увидела, как низко я пал.

Мы сидели за столом и ели картошку фри из бумажного пакета; по телевизору шло юмористическое шоу. Детям нравились такие семейные посиделки. Мне тоже, но я был не с ними.