Бытие. Творчество и жизнь архимандрита Софрония

Важнейшей частью иконы для отца Софрония был лик, поскольку он отражает внутреннюю жизнь человека. В свое время, покончив с периодом абстрактной живописи, он зарабатывал на жизнь как портретист. Он научился наблюдать за лицами и их особенностями. Когда я был художником, я мог нарисовать портрет человека, поговорив с ним всего десять минут. Позднее это умение превратилось в чувство осознанности и прозорливость, но, поскольку я перестал быть художником, я даже не замечаю, во что люди одеты. Но я вижу (чувствую) их духовный уровень — и узнаю, помню людей. Даже раньше изображение внутреннего человека было для него, как для художника, совсем не чуждо, так как традиционно все русские художники стремились «поймать» душу человека, чей портрет писали. Как изобразить душу, оставалось проблемой для всех, хотя некоторым это удавалось лучше других. Однако феномен человека оставался загадкой, но многие художники изучали этот вопрос и выражали его по-разному. Человек отражается в своем лице или через лицо. Душа отзывается эхом на лице человека. Флоренский пишет в своей работе «Столп и утверждение истины» о древнерусской живописи, что у дьявола нет лица, он нарисован без каких-либо черт, без какого-либо выражения, как не-человек[141]. Казимир Малевич, создатель «Черного квадрата», в определенный период своей жизни рисовал совершенно безликие фигуры с головами в форме яиц. Тем не менее говорили, что он был верующим. С другой стороны, Филонов, объявивший себя атеистом, всегда начинал свои картины с изображения глаз, а потом уже шел дальше, рисуя все лицо[142].

Язык иконы предлагал отцу Софронию иной и новый способ воплощения души и внутренней сущности человека. Своим символическим языком икона фиксирует все вечные аспекты, а также затрагивает невыразимое. Он заметил, что даже самые безобразные лица, осененные благодатью, становятся красивыми.

«Чтобы изобразить святость, требуется способность увидеть вечное во временном, раскрыть невидимое в видимом… Простота, величие и свет исходят от лиц, наделенных спокойствием и проницательным взглядом»[143].

Именно глаза имеют наибольшее значение, поскольку отражают внутреннего человека, его душу. Отец Софроний много размышлял о том, как лучше изображать глаза, и разработал собственный стиль. Он предпочитал придавать лицам, которые писал, спокойное выражение, позволяя веку прикрыть часть радужной оболочки и коснуться верхней части зрачка, что делало взгляд менее прямым и сфокусированным в одной точке. Он никогда не добавлял света внутрь зрачка, что часто делается в натуралистической живописи, поскольку считал, что взгляд от этого становится недобрым. Зрачок должен быть полностью черным и спокойным, не подсвеченным изнутри. Глаза должны одновременно быть обращены на зрителя и внутрь себя. Для того чтобы выразить взгляд, направленный в вечность, хорошо нарисовать глаза, фокусирующиеся как бы на разных точках, то есть скорее врозь, чем параллельно: это придает взгляду больший охват, более дальнюю направленность и в то же время делает его всеобъемлющим. Ему также нравилось, когда глаза выражают некоторую печаль, что, по его словам, является естественным следствием того, что они смотрят на нас, на мир и на состояние вещей.

Строгость лица, а также страдание и печаль в бровях. Это видно на фресках. Великий художник изображает печальные глаза, все остальное — спокойное и обычное. Таким образом, нет драмы, а есть внутреннее напряжение — ровное, но все же выразительное и динамичное.

Для отца Софрония также было важным сохранить трезвенность, меру.

Лицо красиво, когда оно имеет всюду основной цвет, а не немного желтого, немного розового и т. д. Он твердо придерживался художественного принципа ограниченной цветовой палитры, сохраняя при этом гармонию и, таким образом, добиваясь полного соответствия красок, создающих спокойное целое. Он подчеркивал, что стилизация лиц должна быть умеренной, не слишком преувеличенной, не слишком выразительной, но что важно сохранить облик красоты.

Лики не должны быть излишне натуралистическими, но все же оставаться человеческими и не быть деформированными.