Бытовое насилие в истории российской повседневности (XI-XXI вв.)

XVIII столетие: «прохудившиеся» и «блудодейницы»

Одной из сторон интенсивного процесса модернизации России по ииддноевропсйскому образцу, начавшейся в Петровскую эпоху, было, как известно, обмирщение социальной и культурной жизни общества, появление сначала незначительного, но все более возрастающего числа прав индивида и личности.[59] В частности, и это тоже характерно для рас- iдавания с патриархальными ценностями прежней эпохи, было и возникшее воззрение на брачный союз как акт свободной воли молодых людей, а не их родных, семей, кланов.

Наталья Пушкарсва

24

Деятельность Петра Великого, положившего начало секуляризации русского брачного права, включала изъятие целого ряда норм из ведения церкви; были сделаны попытки отнести эти дела, связанные с блудом и прелюбодеянием, к ведомству светской власти. В предпетровский период разбор всех дел, подсудных церкви, был предоставлен Патриаршему приказу. С 1700 г. Патриарший приказ возродился под названием Монастырского. В 1722 г. началась деятельность Синода, и прелюбодеяние вместе с другими преступлениями отошло к светскому суду (см., например: «Ежели кто волею с женским полом прелюбодеяние учинит»),[60] который предпочитал назначать либо штрафы, либо телесные наказания (последние, как вид карательного воздействия, проникли в русскую церковную практику в XVII в. в связи с широким закрепощением крестьян).[61]

Телесные наказания в XVIII в. стали довольно частым эквивалентом многолетних епитимий — как было сказано в одном из обоснований, «за умышленное, в соблазн народный учиненное явное прелюбодейство».[62] Достаточно долго действовал в стране и завизированной личной подписью Петра Великого приказ от 28 февраля 1722 г., предписывавший парням венчаться с «прохудившимися по их вине девицами».[63]

Как в XV—XVI вв. с высших слоев российского общества началось внедрение позорящих обрядов, связанных с нецеломудрисм невесты, так с этих же социальных слоев начался и отказ от них. Нет данных о том, что в дворянском сословии сохранялись ритуалы демонстрации «почест- ности» новобрачной. Что касается прелюбодеяния замужних, то во времена Екатерины II постановлено было «за прелюбодейство знатных персон и других состоящих в классах, и дворян, и знатное купечество православных отсылать в монастыри, где содержать их три месяца безысходно на братской пище, а подлых и не имеющих рангов — сечь плетьми».[64]

Восприятие Россией некоторых (как ни странно — европейских!) форм нормализации поведения молодежи прослеживается, например, в создании в XVIII в. смирительных домов, право помещать в которые «распутных» дочерей, «кои родителям своим непослушны или пребывают злаго жития», их отцы и матери получили в 1775 г. (подтверждено в 1813 г. — «за упорное неповиновение родительской власти, развратную* н пп. и другие явные пороки» — на срок от 3 до 6 мес.)[65] Однако эти р.итюрижения, не совместимые с общим процессом гуманизации права, быстро возникнув, наделе применялись все реже и реже. И это притом, •но взгляд на непорочность невесты как на предмет гордости именно к 4VIII в. окончательно утвердился в русском народном правосознании. Удостоверению наличия девственности во время свадебного ритуала

i .urn придавать громадное значение, причем не только в высших слоях общества, но и в простонародье: положительные результаты осмотра ру- б.пики и простыни новобрачных «веселили всю родиньонку» (радовали всю семью).

Невозможность подтвердить чистоту и непорочность в некоторых местностях России эволюционировала в обряд опозоривания (о частно- с I их которого приходится судить по поздним описаниям), в других же на добрачную свободу девушек могли смотреть сквозь пальцы.64 Даже провоцирующее девичье поведение (при строго определенных обстоятель- с| пах, жестко нормированное обычаями) народная традиция квалифицировала как норму.[66]

Об обычаях посрамления материалы XVIII в. говорят скупо, если вообще говорят о них: в памятниках писаного права нет никаких данных о юм, что нецеломудрис невесты могло быть препятствием к заключению брака. Венчали всех — и целомудренных, и нецеломудренных,[67] хотя в идеале всем хотелось отдать дочку «как из купели — так и под злат венец».

Подчас к псрмиссивности толкала боязнь бесплодного брака: в Западно-Сибирском регионе такое добрачное сожительство жениха и неве-