c2e6faf2c699c3ab53935acd39e30e24

- Да, я дал ему деньги, - смущенно признал Тибор. - А почему бы и нет? Я никогда не понимал, почему люди не могут дать деньги, если они у них есть. И это никогда не было для Лайоша главным, - сказал он задумчиво, близороко рассматривая потолок.

- Для Лайоша не были важны деньги? - искренне удивился Лаци. - Это всё равно что сказать, что волков не интересует кровь.

- Ты не понимаешь, - покраснел Тибор. Он всегда краснел, когда приходилось говорить вопреки его должности мирового судьи, должности, которая требует сдержанности и рассудительности, должности, на которой он должен вынести правильный вердикт, зная, что этот вердикт не соответствует представлениям большинства людей о справедливости, которую он поклялся защищать. «Ты не понимаешь. - упрямо повторил он. - Я много думал о Лайоше. Тут всё дело - в мотиве. У Лайоша мотивы были благородные. Помню один случай... на одной вечеринке он попросил деньги, много денег, а на следующее утро я узнал, что он отдал все эти деньги одному из моих клерков, попавшему в беду. Подожди, я не закончил. Это - не героический акт самопожертвования, конечно, нельзя быть филантропом за чужой счет. Но Лайош тоже отчаянно нуждался в деньгах, его векселя были просрочены - вот что я хочу сказать...гиблые были векселя. И эта сумма, которую он одолжил в пьяном виде, а на следующее утро, протрезвев, отдал незнакомому человеку, ему тоже помогла бы. Понимаешь?

- Нет, - искренне ответил Лаци.

- Думаю, я понимаю, - сказал Тибор, а потом погрузился в упрямое молчание, как бывало всегда, когда он жалел о сказанном.

Нуну просто добавила:

- Будьте осторожны, он едет именно за деньгами. Но осторожность, конечно же, не поможет. Тибор не сможет не дать ему еще денег.

- Нет, больше ему денег не дам, - рассмеялся Тибор, отрицательно качая головой.

Нуну пожала плечами:

- Ну конечно! Как в прошлый раз. Вы ему что-то дадите. Еще двадцатку. Он - человек, которому обязательно дают деньги.

- Но почему, Нуну? - спросил Лаци крайне удивленно, явно завидуя.

- Потому что он сильнее, - равнодушно ответила Нуну. А потом вернулась на кухню.

Я одевалась перед зеркалом, вдруг у меня закружилась голова, пришлось на ощупь искать опору. У меня было видение. Я увидела прошлое столь отчетливо, словно это - настоящее. Я увидела сад, тот самый сад, в котором мы сейчас ждали Лайоша, ждали под огромным ясенем, но тогда мы были на двадцать лет моложе, наши сердца были полны отчаяния и гнева. Резкие, вспыльчивые слова жужжали в осеннем воздухе. как мухи. Тогда тоже была осень, конец сентября. Воздух был наполнен ароматной сыростью. Мы тогда были на двадцать лет моложе - родственники, друзья и смутно знакомые люди, и Лайош стоял среди нас, словно уличенный вор. Я вижу, как он стоит среди нас, нимало не смущаясь, иногда снимает очки и тщательно их протирает. Он - один в центре взолнованных людей, спокоен, как может быть спокоен лишь человек, который знает, что игра окончена, всё раскрылось, и ничего больше не остается, кроме как терпеливо выслушать приговор. Потом он вдруг уходит, и мы продолжаем влачить свое механическое существование, словно восковые куклы. Мы словно лишь притворялись живыми: нашей истинной жизнью были сражения с Лайошем, нашей страстью была злость на него.

Теперь он снова окажется в этом круге, в старом саду. Мы снова начнем жить с прежней гневной страстью. Я надела сиреневое платье. Это было - словно надеть старый театральный костюм, одежду жизни. Я чувствовала: всё, что отстаивал этот человек - свою силу, свой собственный особый образ жизни - создавало в голове его соперников некий образ, который был для них живым. Мы все принадлежали ему, объединились против него, мы жили другой жизнью, более увлекательной и опасной. Я стояла перед зеркалом в своей комнате, в своем старом платье, и чувствовала всё это. Лайош соединил прошлое и вневременный опыт ощущения себя живым. Я знала, что он не изменился. Знала, что Нуну права. Знала, что мы ничего не можем сделать, чтобы зашититься. Но также я знала, что понятия не имею о жизни, о своей жизни и о жизнях других людей, и только благодаря Лайошу я могу узнать правду - да, благодаря лжецу Лайошу. Сад наполнялся знакомыми. Где-то раздался звук автомобильного клаксона. Я почувствовала, что на меня снизошел великий покой: я знала, что Лайош приехал, потому что у него не было выбора, и мы приветствуем его, потому что у нас нет выбора, и всё это столь же ужасно и неприятно, и неизбежно для него так же, как для нас.

9