c2e6faf2c699c3ab53935acd39e30e24

Мы как-то выживали…Теперь я знаю, что это дом помог нам тогда выжить, дом и сад - всё, что оставил нам наш бедный рисковый отец. Это - всё, что осталось, всё, что нас поддерживало. Дом был нашим приютом: даже лишившись мебели, он оставался домом. Сад дарил еду, просто достаточно для людей, потерпевших кораблекрушение, и не более того. Сад как-то рос вокруг нас, потому что мы отдавали ему всё, что у нас было, питали его своим трудом и надеждами, так что иногда казалось, что это - настояшее поместье, в котором, не задумываясь, может жить любой, кто захотел связать свою жизнь с этим местом. В один прекрасный день Нуну решила занять целых два акра в конце сада, песчаную местность, и посадить там миндальные деревья. Эти миндальные деревья словно протягивали к нам свои таинственные ветви, чтобы нас укрыть, дарили нам миндаль, чтобы мы не голодали. Каждый год эти деревья приносили довольно богатый урожай, на который Нуну удавалось своим собственным таинственным способом. довольно церемонно, назначить цену, и на выручку от этих продаж нам удавалось выжить и даже выплачивать долги, денег хватало даже на то, чтобы иногда помогать Лаци. Я долго не понимала, как это ей удается. Нуну лишь улыбалась и помалкивала. Иногда я останавливалась возле нашего маленького леса миндальных деревьев и смотрела на них, как на сверхъестественные существа. Словно чудо - там в песке, в нашей жизни. Я чувствовала, что кто-то присматривает за нами.

Изначально миндальный сад был идеей отца, но в конце жизни он уже слишком устал, чтобы воплотить эту идею в жизнь. Как-то раз, десять лет назад, он сказал Нуну, что песочные задворки сада были бы хороши для миндаля. Отец не очень-то задумывался о том, что нам предлагает жизнь: в глазах посторонних это он промотал скромные средства нашей семьи. Тем не менее, после его смерти мы заметили, что при всех своих молчаливых обидах он оставил всё, что нам причиталось, в порядке. Оказалось, что главной обузой нашего дома была мама, а отец, по просьбе Лайоша, поддерживал сад, чтобы мы могли им пользоваться, и до последнего сопротивлялся переезду. Когда мы с Нуну остались одни, нам не оставалось ничего иного, кроме как занять свое место посреди сада, который посадил для нас отец. Мы отремонтировали дом благодаря Эндре, который добился для нас льготного кредита под залог наследства. Мы ничего этого не планировали, это просто произошло без какого-либо особого намерения или цели. В один прекрасный день мы заметили, что у нас есть пристанище. Время от времени я могла покупать материю и шить одежду, Лаци одалживал нам необходимые книги, и одиночество. в которое мы с такой тревогой погрузились после крушения, словно раненные животные, забредшие в пещеру, медленно рассеялось вокруг нас, так что вскоре у нас появились друзья, и по воскресеньям в доме звучала дружеская мужская беседа. Люди заботились о нас, дали нам с Нуну место в мире, выделили нам закуток в своем воображении, где мы могли тихо существовать. Жизнь оказалась вовсе не такой невыносимой и безнадежной, как я себе представляла. Постепенно в нашей жизни появились новые заботы, появились друзья, и даже несколько врагов, например. мать Тибора и жена Эндре - они просто смехотворно и без какой-либо причины обижались на мужчин за то, что те ходят к нам в гости. Были времена, когда жизнь в доме и в саду была похожа на настоящую жизнь, в которой есть цель, проект, какой-то внутренний смысл. Теперь никакого смысла не было: мы могли прожить так еще много лет, но если бы кто-то приказал нам съехать уже завтра, я упаковала бы вещи без сопротивления. Жизнь была простой и безопасной. Лайош был последователем Ницше, утверждавшего, что человек должен жить опасно, но Лайош боялся опасностей, так что, пустившись в некое политическое «предприятие», он вооружился набором громких фраз и «тайным оружием», защищаясь с помощью тщательно просчитанной лжи, теплого нижнего белья и косметических средств, а также - заповедных и постыдных писем его соперников в кармане. Но были времена, когда наша связь была тесной, когда моя жизнь была столь же «опасной», как у него. Когда эта опасность миновала, я понимаю, что теперь всё по-другому, понимаю, что на самом деле эта опасность была единственным смыслом жизни.

8