Cага о Бельфлёрах

Даже когда незадачливый Плач Иеремии спустя всего три года после смерти Рафаэля под давлением отцовских кредиторов был вынужден пустить с молотка картины, скульптуры и роскошную мебель, Порченая комната осталась закрытой. Эльвира не позволила бы мужу отпереть ее: она дала согласие войти в семейство Бельфлёров только при условии (слухи здесь, на севере, расползались далеко), что некоторые помещения в усадьбе навсегда останутся запертыми, а о некоторых несчастьях никто не будет упоминать; а даже если бы она позволила, ни один из слуг не решился бы переступить порог… Комната не просто заколдована — на ней порча. Тот, кто вдохнет ее воздух, может потерять рассудок, или умереть, или даже исчезнуть. (Ах, однажды летней ночью, разгоряченные зрелищем фейерверков, которые Бельфлёры запускали на южном берегу озера, Гидеон и Николас Фёр — обоим тогда было около двадцати — поскакали обратно в замок, намереваясь вскрыть эту дверь. Фейерверки были восхитительны — посмотреть на них съезжались даже те, кто жил за много миль от усадьбы, и все они, умолкнув от благоговения, наблюдали невероятные картины, что заполняли всё небо — «Извержение Везувия», «Битва на Хэмптонском рейде», «Бог наказывает Содом и Гоморру»; и вдруг ни с того ни с сего мальчикам взбрело в голову, что больше им никогда не представится такой замечательной возможности пробраться в Порченую комнату. Конечно, они не верили, что комната действительно проклята, и презирали старые выдумки про привидений и духов, поэтому никакой опасности в этой идее не видели — разве что опасность наказания в том случае, если их поймают. Однако, когда они, вооружившись двумя ломиками, отверткой, деревянным молотком и стамеской, попытались взломать дверь (украшенную чудесной резьбой в стиле рококо и инкрустированную золотом и бирюзой), их почти тотчас же охватило странное чувство… апатии… апатии и головокружения… Словно они очутились на глубине, на дне океана, не в силах поднять руку, не в силах поднять голову… Они ощущали такое давление на каждый квадратный сантиметр своего тела, даже на глаза, что ни один не был способен вымолвить ни слова, не мог рассказать другому про навалившуюся слабость… или болезнь… или головокружение… или внезапный страх. Спустя всего десять минут Гидеон выпустил из рук инструменты и, спотыкаясь, поплелся прочь, а за ним на четвереньках последовал и Николас, и больше об этом случае они не заговаривали.)