Ce n'est pas de la haine - c'est que je t'aime (СИ)

Когда солнце обагрилось красным, предвещая скорый закат, Клод оторвал взгляд от медленно шагающей впереди фигурки и огляделся. Оцепенение его как рукой сняло. Не может быть!.. Она ведет его к воротам Сен-Виктор?.. Нет, это не правда, не может быть правдой! Вмиг покрывшийся испариной архидьякон гнал прочь от себя сладкую надежду: крушение еще одной мечты за этот треклятый день без сомнения толкнет его в черную пропасть безумия или смерти. И, однако, десять минут спустя сомнений не осталось: плясунья замерла у ворот Сен-Виктор. Тело священника сотрясла нервная дрожь. Неужели это все-таки то, на что он так отчаянно уповает?..

Цыганке не нужно было оборачиваться: она знала, что поп следует за ней по пятам, черной тенью скользя по улицам Парижа. И все же она вздрогнула, когда он бесшумно подошел и предложил руку. Девушка отвернулась. Тогда мужчина целеустремленно двинулся вперед, поминутно оборачиваясь. Сердце с силой бухалось о ребра всякий раз, когда он различал не отстающий от него девичий силуэт.

========== VI ==========

Солнце едва коснулось горизонта, когда они были на месте. Фролло, повозившись с замком, распахнул дверь, приглашающим жестом пропуская гостью. На миг заколебавшись, Эсмеральда храбро вошла внутрь. Умирающий от восторга Клод последовал за ней и, быстро захлопнув дверь, запер ее на ключ.

- Пожалуйста, - серьезно сказала девушка, - вы же видите, я пришла по своей воле. Не запирайте дверь – достаточно я просидела в клетке.

Нешуточная борьба отразилась на лице священника. Нестерпимое желание обладать боролось в нем с благоразумием и страхом вновь спугнуть эту прекрасную, свободолюбивую птицу.

- Хорошо, - наконец, с усилием проговорил он, вернул ключ в замочную скважину и, оставив его там, быстро сделал пару шагов внутрь комнаты, словно боялся непослушания собственных рук. – Пусть будет по-твоему, дитя.

Успокоенная этим жестом доброй воли, цыганка с интересом разглядывала небольшую, со вкусом обставленную гостиную. Мужчина, ощутимо дрожащий от напряжения, дождавшись, наконец, вожделенной ночи, в растерянности искал, что же он собирался говорить и делать дальше. Вдруг взгляд его уткнулся в висящее над жаровней ведро. Ну конечно!..

- Пойдем, - он увлек упирающуюся девушку в маленькую кухню,посередине которой обнаружилась наполненная ароматной водой бадья. – Тебе нужно помыться и отогреться. Я распорядился подготовить ванну к вечеру. Вода, наверное, уже немного остыла, но вскипятить еще ведро не займет много времени. Пока поешь - кухарка должна была приготовить ужин… Думаю, он где-то здесь.

Эсмеральда в изумлении взирала на повернувшегося к ней спиной Клода, который уже возился с огнем. Она ожидала чего угодно: что он с жадностью накинется на нее, едва переступив порог, или на коленях будет молить о любви – но никак не горячей ванны, о которых уличная плясунья, считающая роскошью даже общественные бани, знала только понаслышке, и сытного ужина, действительно обнаружившегося здесь же. Жаркое, свежие овощи и фрукты, ароматный хлеб, сыр, ветчина… Нашелся и кувшин с терпким, сладким вином, от которого чуть закружилась голова.

Плеск воды нарушил царящую тишину. Ведро кипятка нагрело еще теплую воду до комфортной температуры. Кинув быстрый взгляд на смущенную, порозовевшую от вина девушку, архидьякон поспешно вышел. Помедлив, точно недоверчивая дикая лань, подошла она к бадье и осторожно коснулась слабо благоухающей розовым маслом воды. По лицу тут же расползлась блаженная улыбка. Украдкой посмотрев на пустой дверной проем, цыганка быстро подбежала, прикрыла дверь и, скинув с себя платье и туфельки, опустилась в теплую воду.

Выходить Эсмеральда не торопилась, поскольку не была уверена, что ждет ее по ту сторону двери, однако четверть часа спустя уединение ее, так или иначе, было нарушено.

Клод застыл на пороге, вперив горящий взор в открывшееся зрелище. Он знал, что она божественно прекрасна, но не предполагал, насколько совершенным покажется ему ее тело. Обернувшись, девушка испуганно замерла, пытаясь прикрыться и чувствуя себя совершенно беззащитной под его хищным, вожделеющим взглядом.

Священник за эти пятнадцать минут совершенно преобразился: он избавился не только от плаща, но и от сутаны, оставшись в одном подряснике. Первый восторг от ее согласия, лишавший разума, прошел: мужчина постарался взять себя в руки, хотя это было чертовски нелегко. Он убедил себя, что теперь маленькая колдунья уж точно никуда не денется, а значит можно спокойно наслаждаться каждой минутой ее близости и не пугать своей несдержанностью. Поэтому сейчас ничто не выдавало бушевавшей в груди огненной бури – лишь в глазах метались ее горячие отсветы.

- Полотенце, - хрипло проговорил Клод, вешая на стул большой кусок мягкой материи. – Позволь… Позволь я помогу тебе.

- Что это? – требовательно спросила Эсмеральда, пытаясь скрыть смущение и отвлечь его от созерцания обнаженного тела.