Ce n'est pas de la haine - c'est que je t'aime (СИ)

- Тише, красавица, тише, - горячий шепот опалил шею. – О, зачем ты снова терзаешь меня!..

Эсмеральда не прекращала попыток вырваться: не желая вспоминать события ушедшей ночи, она все еще не понимала, что происходит.

«Неужели придется начинать все сначала? – в отчаянии думал Клод. – Как приручить эту дикую лань?..»

Быстрые настойчивые поцелуи, обжигавшие плечи и спину, вскоре заставили цыганку припомнить вчерашний вечер. Вспыхнув от жгучего стыда и беспомощности, она покорно замерла в объятиях своего мучителя; лишь короткая нервная дрожь время от времени пробегала по покрывшейся мурашками коже.

Почувствовав, что жертва сдалась и уступила его притязаниям, архидьякон чуть ослабил хватку. Ладони его не прекращали ласкать гладкий шелк ее кожи; откинув темные локоны, он с упоением припал к затрепетавшей шейке.

- Не бойся меня, дитя, - его мягкий бархатный баритон, наполненный страстной любовью, обволакивал; страх уступал место смирению, невозможности противиться судьбе. – Я ведь люблю тебя, слышишь?.. Разве не было тебе вчера хорошо со мной? Не отталкивай меня, остуди израненное сердце прохладной каплей нежности. Прошу, прими мою страсть!.. Открой для меня двери в свой райский сад, позволь снова познать это неземное блаженство…

Уловив тонким слухом едва различимый вздох в ответ на его мольбу, мужчина ощутил, как послушно расслабляется под его ласками юное тело. Резко втянув воздух во вдруг сжавшиеся от нехватки кислорода легкие, он осторожно спустился к бедру, поглаживая горячей ладонью плавную округлость. Одно из сладострастных видений, давно терзавших разгоряченную голову, вдруг воскресло яркое и живое, заставив Клода неосознанно стиснуть податливое женское тело.

- Девушка, позволь мне любить тебя!.. – простонал он, одной рукой обхватывая и приподнимая тонкий стан, а другой притягивая толстую пуховую подушку, подкладывая ее под плоский животик.

- Что вы делаете… - вновь испуганно начала вырываться цыганка, взмолившись. – Клод…

- Мое имя в твоих устах звучит как наисладчайшая музыка, - выдохнул тот, почти задыхаясь, едва ли услышав остальное, опьяненный похотью. – Ты не представляешь, какой огонь вливается в жилы, когда ты, подобно плененной пташке, беспомощно бьешься в моих руках…

- Клод, пожалуйста… - в голосе несчастной послышались слезы, она судорожно сжала ноги, пытаясь защититься; это немного отрезвило мужчину.

- О, нет-нет, не плачь!.. Все хорошо, моя милая, моя маленькая дикарка! Я не причиню тебе боли – больше никогда, слышишь?.. Я лишь хочу любить тебя, хочу, чтобы ты наслаждалась так же, как и я. Не закрывайся, не отталкивай меня…

Он еще тихо нашептывал что-то успокоительное, но девушка уже не слушала. Осознав всю бесплодность этой неравной борьбы, подобно тому, как замирает в силках кролик при приближении охотника, Эсмеральда затихла, чувствуя пульсацию упиравшейся в бедро раскаленной плоти.

Одним мягким касанием Фролло дотронулся до нежного бутона, но плясунья под ним лишь вздрогнула в страхе. Нет, он не собирался пугать ее своим неистовым напором и одним махом стирать все то, чего с таким трудом вчера добился. Поспешно отдернув руку, мужчина неспешно начал ласкать ее тело пальцами, губами, языком… Нежно покусывая спинку, он одновременно осторожно поглаживал шейку; когда же губы его дотянулись до мочки уха, рука переместилась под грудь, бережно сжав маленький холмик.

Четверть часа спустя архидьякон решил вернуться к заветной цели. На этот раз явного протеста не последовало, и, ободренный этим обстоятельством, он начал одаривать невесомыми, легкими прикосновениями пробуждающийся цветок, не прекращая целовать плечи и шею. Осмелившись, наконец, раздвинуть лепестки этой алой розы,Клод с упоением ощутил оросившую их влагу. Тихий стон, невольно сорвавшийся с любимых губ, стоило его пальцам легко скользнуть внутрь, внушил уверенность, что девушка готова принять любовника.

Горячая женская плоть охватила его тугим кольцом: ее крепко сцепленные ножки никак не препятствовали проникновению благодаря уловке с подушкой, приподнявшей таз цыганки, но, напротив, делали все еще почти девственный проход даже более узким, даря ни с чем не сравнимое наслаждение.

На этот раз размеренные, глубокие и плавные его движения не вызывали в девушке непреодолимого стремления к чему-то неизвестному. Легкая эйфория от приятного, хотя и менее острого чувства, которое не нарастало, но и не уменьшалось, кружило голову. В этот момент Эсмеральда действительно не думала, кто доставляет ей эти восхитительные ощущения: ее неопытное, но чувственное тело полностью отдалось мягким волнам блаженства, вытеснившим из головы все мысли.