Чаадаевское дело. Идеология, риторика и государственная власть в николаевской России

Отчего это возмущение в ваших мыслях, которое, как вы говорите, волнует, утомляет вас до того, что расстроивает самое здоровье? Неужели это следствие наших разговоров? Вместо спокойствия, мира, которые должно было воцарить новое чувство, возбужденное в вашем сердце, оно пробудило томление, сомнения, почти угрызения совести. Впрочем, чтó ж тут удивительного? Это естественное следствие настоящего порядка вещей, которому покорены все сердца, все умы. Вы уступили только влиянию причин, движущих всеми, начиная с самых высших членов общества до самых низших. И вы не могли воспротивиться их влиянию. Сами качества, которыми вы отличаетесь от толпы, делают вас еще восприимчивее к вредному влиянию воздуха, которым вы дышите. Немногое, чтó я мог сказать вам, не могло дать должного направления вашим мыслям посреди всего вас окружающего. Мог ли я очистить атмосферу, в которой мы живем? Я должен был предвидеть последствия, и в самом деле я их предвидел. Вот причина частых моих умолчаний, которые не только не могли проникнуть вашу душу убеждением, напротив, должны были привести вас в недоумение. Если б я не был уверен, что страдания, которые может возбудить религиозное чувство не вполне развитое, всегда лучше совершенного равнодушия, я раскаивался бы своей излишней ревнительности. Но облака, которые затемняют теперь ваше небо, преобратятся в благотворную росу, которая возрастит семена, запавшие в ваше сердце. Действие на вас немногих слов служит мне верным ручательством, что ваше собственное разумение доведет вас впоследствии до полнейшего развития. Предавайтесь безбоязненно религиозным чувствованиям: из этого чистого источника не могут родиться чувства нечистые.

Что ж касается до предметов внешних, то на этот раз вам довольно знать, что учение, основанное на высшем начале единства на прямой передаче истины священнослужителями, беспрерывно следующими один за другим, совершенно согласно с истинным духом религии; потому что вполне соответствует идее слития всех нравственных сил в одну мысль, в одно чувство и постепенного образования в обществе духовного единства, или церкви, которая должна воцарять истину между людьми. Всякое другое учение одним уже отделением от учения первоначального уничтожает значение высокого воззвания Спасителя: «Отче, да будут едино, якоже и мы!», и противодействует осуществлению на земле Царствия Божия. Но из этого не следует, чтоб вы были обязаны проявлять эту истину на земле; нет, не в том состоит ваше призвание. Напротив, по вашему положению в свете, самое начало, из которого вытекает эта истина, обязывает вас почитать ее не более, как внутренним светильником вашего верования. Я счастлив, что мог содействовать религиозному направлению ваших мыслей; но почел бы себя несчастным, если б в то же время возбудил укоры совести, которые впоследствии могли бы охладить вашу веру.

Кажется, я говорил вам однажды, что религиозное чувство поддерживается лучше всего выполнением постановлений церкви. Это упражнение в покорности, которое заключает в себе гораздо больше, нежели предполагают, которое налагали на себя величайшие умы, по зрелом рассуждении, с полным сознанием, есть настоящее чествование Бога. Ничто так не укрепляет ума в его верованиях, как строгое выполнение всех налагаемых ими обязанностей. Кроме того, большая часть обрядов христианской религии, постановленные самим Верховным Умом, существенно действительны для каждого, кто умеет проникнуться истинами, которые они выражают. Горе тому, кто примет обольстительные призраки своего тщеславия, суемудрствования своего рассудка за высшее просветление и возмечтает, что оно освобождает его от общего закона! И для вас, сударыня, чтó может быть приличнее одежды смирения? Облекитесь в нее: она так идет вашему полу. Поверьте, это средство всего скорее укротит волнения вашего ума, разольет сладостное спокойствие по всему существу вашему.

Для женщины, которой образованный ум находит прелесть в учении и в важных занятиях созерцания, чтó может быть естественнее, даже по светским понятиям, как жизнь несколько серьезная, посвященная преимущественно благочестивым помыслам и выполнению обязанностей, налагаемых религией? Вы пишете, что ничто не говорит вашему воображению так сильно, как описания этих мирных, ясных существований, взгляд на которые, как взгляд на прелестное сельское местоположение, озаренное последними лучами солнца, успокоивает душу и уносит ее на мгновение из мира нашей болезненной или бесцветной существенности. Что же мешает вам осуществить одно из этих прелестных созданий фантазии? Вы одарены всем, что для этого нужно. Вы видите, как я снисходителен: я отыскиваю успокоивающие средства в собственных ваших вкусах, в приятнейших мечтах вашего воображения.