Чаепитие с призраками

и тогда на ее красивом лице появляется ужас

рот открыт, руки вытянуты вперед

старуха

в агонии

и вдруг я понимаю

я забыла о своих белых волосах

я чуяла их ненависть, их дыхание ужаса

я слишком хорошо знала эти запахи

которые настигли меня

как это всегда бывает

в конце концов

это не те запахи

от которых можно избавиться

ужас на ее лице сменился отвращением

затем чем-то ожесточенным

разочарованием

или болью

итак, ты этого не делала

с трудом произнесла мама

ты не красила волосы

по субботам утром у овального зеркальца

на котором я начертала рядом наши имена

я не ответила

и когда я искала

в глубинах своего отражения твои черты

когда я исполняла наш ритуал

протягивала эту связь через пустоту наших зеркал

как если бы протянула руку из окна в окно и взяла тебя за руку

я была одна

одна перед своим зеркалом

а ты

в другом месте

где меня не было

я не ответила

и если ты удалила даже кармин из своих волос

что еще ты стерла

что забыла о той горе, которая тебя создала

я не ответила

что ж, я не хочу

она покачала головой и улыбнулась

не хочу тревожить тебя своими слезами

в конце концов, это естественно

моя дорогая

забывать о той, что тебя вскормила

естественно для матери

бесконечно ждать возвращения

плоти, что она произвела на свет

и которую сковала

чье отсутствие – как дыхание зимы

как чайник без чая

я закрыла дверь дома

заброшенного, сырого, грязного, темного

но который был моим

несколько сезонов

я смотрела на маму

на еще по-детски гладкое лицо

лицо как у меня, едва ли шестнадцати лет

ее улыбка была широкой, а глаза – умоляющими

затем

что-то

в груди

хрустнуло

я увидела, как она

одна

по утрам перед зеркалом

одна

вечером у очага, выглядывает в окна

пустые

пока я, счастливая и жестокая

совсем забыла о ней

причем весьма охотно

как я оставила свой позор и свою гору у подножия

часовой башни, благоухающей травой и корицей

где не было разговоров

красные или белые волосы, подчеркнутые или бесформенные талии, кожаные или шерстяные куртки

там, где был только чай

книги

ночи под глициниями

рассказы Марин

и призраки

которым никто не нужен

впереди лежала только ночь

позади ветер носит их крики

я убежала

я бросила на землю два чемодана

которые так и держала в руках

когда их кожаное дно коснулось пола

я поняла

поняла, что больше им Ниццы не видать

уезжать в школу только для того, чтобы вернуться сюда

каждый раз видеть цену своего отсутствия

эту улыбку и эти слезы

чувствовать, как лезвие пронзает легкие

как трескается душа

отъезд

возвращение

слезы

отъезд

возвращение

лезвие

и каждый отъезд тяжелее предыдущего возвращения

нет

честно

кто настолько дорожит своей болью, что причиняет ее себе вновь и вновь

и снова уходить – ради чего?

теперь все будет на вкус как горький чай

заваренный в солоноватой воде моей матери

в одиночестве

с ее портретом, красным от отблесков пламени

я все же попыталась

снова начала летать

все реже и реже

я пересекала моря и покидала порты

все реже и реже

только для того, чтобы возвращаться снова

и снова с мыслью о том вечере

вот каково это –

свобода, о которой нам говорят, что это сокровище

иметь выбор

спасибо, но

я бы предпочла, чтобы кто-то выбрал за меня

один из двух путей выхода из этого лабиринта вины и неловкости

либо

уйти в жестокое и радостное забвение, перерезать струны начисто и навсегда, сменить кожу, сменить имя, возродиться среди камелий вдали без памяти без матери, без корней, без земли, без зеркал

или остаться

и пить свой чай до дна

если я поднимусь туда

думала я

в овчарню за мной не пойдут

все мои палачи боятся Кармин

но не так сильно, как я

осуши слезы, мама

там внизу не так ужасно

в любом случае, вещи на себе рвать не из-за чего

нет ничего красивее наших лиственниц

ничто так не греет, как очаг, в котором гаснут угли

правда, Фелисите?

ты останешься?

правда

скажи, ты покрасишь волосы?

если хочешь

и бросишь лицей? ты не будешь поступать?

и брошу лицей

я не хочу тебя вынуждать

ты меня не вынуждаешь

пообещай

обещаю

мама

больше я никогда тебя так надолго не брошу

я поднялась

задыхаясь

до этой груды камней

до своего приюта, устроенного мне родной матерью

она взяла меня за руку

дыша так, будто вынырнула из пучины

и я поставила воду кипятиться

я забарабанила в дверь

я внутри подскочила

если они меня увидят, мне конец

по ударам я поняла, что это ты

я стучала и кричала: это я

Агония

пусти меня, умоляю

я не останусь с тобой

обещаю

мне лишь нужен кров на ночь

мама так резко вскочила, что опрокинула кресло

она заорала мне, чтоб я заткнулась

от самого твоего присутствия снаружи ее затрясло

потом я услышала, как ты ей сказала

мама, успокойся, я рядом, все хорошо

и я поняла

поняла, что все будет хорошо

моя близняшка, моя вторая половина, наконец в пределах досягаемости

вернулась

припозднилась, но вернулась

и сдержала обещание

ты позвала меня снаружи

Фелисите, открой дверь

деревенские, они

хотят со мной расправиться

или знаешь, что еще лучше

выходи

выйди сюда, пойдем, я месяцами о тебе думала

теперь я понимаю, почему ты не вернулась раньше

людям здесь так скучно

от избытка времени они становятся злыми

выйди, пойдем, мы с тобой слишком большие

для такой дыры, как Бегума

я хочу увидеть Ниццу, ее здания и туристов

я буду спать на полу

у твоей кровати в интернате

стану исправно носить намордник

меня даже не заметят