Чагинск

Мы с Романом стояли перед «Дружбой», на ступенях «Дружбы» сидели грибы. Белые, точнее, три боровика и пара сыроежек. Желтая сыроежка курила.

— А грибы зачем? — спросил Роман.

— Чагинск же, — ответил я.

— Это разве чага?

На всякий случай я вгляделся. Боровики, коричневые шляпки.

— В широком смысле.

— Видимо, они будут участвовать в Дне города. Кстати, за нами наблюдают.

— Возможно… Или ты о грибах?

Я указал на сыроежки.

— Нет, я о Федоре. Куда бы мы ни пошли — этот твой Федя тут как тут. Слишком скоро возникает, тебе не кажется? Или он сам присматривает, или приставил кого. Что, в милиции других сотрудников нет? Везде наш лейтенант Приставкин…

Федя кого-то приставил. Он сам лейтенант, кого он может приставить? Унтер-лейтенанта?

— Думаю, его на самом деле прикомандировали, — сказал я. — В сущности, он мелкая ягодка, суетится, суетится, а в случае чего крайним его назначат.

— За что крайним? — не понял Роман.

— Да найдут. За неоправдание надежд.

— Ну, не знаю… — Роман разглядывал грибы. — Для мелкой вошки слишком хорошо осведомлен. И борзый. Он мэру, часом, не племянник?

— Нет вроде. Хотя точно не знаю… Может, он внебрачный.

«Шестерки» Хазина не видно. Впрочем, он может и во дворе быть… Или пешком.

— Ладно, Рома, ты меня тут подожди, я не задержусь.

Роман отошел от грибов подальше.

В клубе «Дружба» стоял плотный запах краски, уайт-спирита, ацетона и паленого пенопласта, настолько мощный, что я наткнулся на него, чихнул и закашлялся. Фойе было окончательно превращено в мастерскую, в ней довольно ожесточенно работали дети от десяти до четырнадцати, скорее всего из летнего лагеря. Пилили, клеили, надували, красили, смеялись и кидались стружками, примеряли — мимо нас с клеевым скрипом проследовали три зеленых ерша. Костюмы были изготовлены с завидной фантазией — корпуса сплетены из зеленых пластиковых бутылок, украшены пенопластовыми шипами, а вместо глаз крашеные круглые фары.

В Чагинске необычайно сильны чучельные традиции, вполне может быть, это восходит еще к адмиралу Чичагину, увлекавшемуся приготовлением моделей из бабочек и жуков и собравшему достойную энтомологическую коллекцию.

Показался Роман, подошел.

— А ну, — сказал он. — Пялятся и пялятся…

Это он про грибы.

— А это что?

— Видимо, готовят костюмы… для парада.

— Ершей?

— Да. И шестеренки.

Я указал в дальний угол. Там два пацана клеили из картона ростовую шестеренку, а четыре готовые шестеренки стояли у стены.

— Ерши и шестеренки, — задумчиво сказал Рома. — «Ганз эн Роузес».

Это точно. Похоже, Хазин развернулся по полной. Изготовил костюмы телефонов, кофейных стаканчиков, ершей и шестеренок, возможно, костюм Чичагина, готовит реальное шествие. Смотр лучших творческих сил — сводный оркестр музыкальной школы и танцевального кружка, ансамбль «Дилижанс», пожарная часть, лесники, спортсменов обязательно прогонит — боксеров, тхэквондистов, художественную гимнастику. А в Чичагина нарядится сам Механошин.

— Рыбой, кажется, воняет, — поморщился Роман.

Думаю, это от костюмов ершей. Хазин велел обсыпать их для блестящести рыбьей чешуей. Тогда от шестеренок должно вонять солидолом.

К нам подскочила невысокая девушка в костюме Соломенной Птицы, спросила:

— Вы к Зинаиде Захаровне?

— Нет, мы к Хазину. Он здесь?

— Нет, его не было вроде. А Зинаида Захаровна обедает.

— Мне кажется, мы давно не обедали, — сказал я.

— Обед только для сотрудников, — предупредила Соломенная Птица.

— Чаю можно попить, — сказал я.

— Попьем, — сказал Роман.

Кафе размещалось на первом этаже, рядом со спортивным залом, я помнил. Зинаида Захаровна сидела за столом с печальной женщиной и ела шаньги с картошкой, запивая чаем из неожиданной литровой банки.

— Зинаида Захаровна, вы не подскажете ли… — начал было Роман.

Договорить ему не дали, Зинаида Захаровна с остервенением бросила шаньгу и вскочила из-за стола.

— Прекратите! Прекратите нас преследовать!

Она заорала непохожим на собственный голосом, чем меня серьезно напугала.

— Мы просто хотели спросить, где можно найти Хазина…

— Да сколько же можно! — Зинаида Захаровна шагнула в нашу сторону.

Она задела за ножку стола, банка с чаем опрокинулась, скатилась на пол и разбилась. Печальная женщина смотрела на нас с ужасом.

— Вас эта дрянь, что ли, подсылает?! — Зинаида Захаровна сжала кулаки.

Соломенная Птица незаметно исчезла из буфета.

— Чтобы я больше вас здесь не видела! — рявкнула Зинаида Захаровна. — Близко не подходите к нам!

Сейчас Зинаида Захаровна вцепится Роману в лицо, через секунду…

Мы снова отступили.

Жизнь есть перечень приступов и откатов, сегодня день мелких поражений, мы с Романом выскочили в коридор.

— Я же вам говорила, только для сотрудников, — сказала Соломенная Птица.

Из кафе продолжали доноситься крики и звон посуды.

— Мы ее никак не преследовали… — попытался оправдаться Роман.

Соломенная Птица лишь подмигнула.

Вернулись в фойе. Здесь продолжалась предпраздничная работа.

— Нет, я действительно ее не преследовал… — сказал Роман.

— Бывает. С кем не бывает?