Чай

Ах, отчего я не японская поэтесса
и не знаю иероглифов и каллиграфии,
а то пила бы саке
и писала гэндайси
на рисовой тонкой бумаге,
целый час по утрам завязывала пояс оби,
потом раздвигала бы сёдзи —
не подумайте ничего плохого,
это у них так дверь называется,
которая у европейцев купе, —
и выходила во дворик,
пусть это будет в самой
глухой деревеньке,
чтобы
в ближайшей харчевне перекусить
парой кусочков теленка,
который, наверно,
так ласково хлопал ресницами,
слушая Баха или просто
дворцовую музыку,
а потом бы опять
шла домой
и писала гэндайси,
они были бы нежными и бескровными,
как мясо теленка.

2002

Ня

Официант в ресторане турецкого
трехзвездочного отеля,
невдалеке от Антальи,
тот самый,
которому я нравлюсь
(позавчерашняя дискотека),
подошел, пока меня не было,
к нашему столику
и спросил по-русски подругу:
— Светта,
твою подругу зовут Ня?
— Же.
Я услышала «Же».
— Что «Же»? — спросила, когда он ушел.
— Женя, — сказала подруга. —
Я говорю,
что тебя зовут Женя.
Но он так и звал меня Ня —
«Же» никак не давалось.

2000

Алеша

Позвонила другу,
а подошла его мама.
— Простите, Алексея можно к телефону?
— Алешу? — так тихо и изумленно
переспрашивает она,
как будто там их двое,
и Алексей, и Алеша,
причем мне-то, конечно, нужен второй,
а то, что у них есть еще Алексей,
я просто не знаю.

1999

Пленница

Маша Петелина
застряла в лифте в общежитии.
И я решила скрасить ее плен.
Пошла к соседу:
— Егор! А нет ли у тебя
какой-нибудь хорошей книжки почитать?
Но только тонкой:
там Петелина
застряла в лифте
и толстую мне ей не пропихнуть:
заклинило дверные створки,
осталась
ма-аленькая щель.

Егор дал «Томасину».

И предложил, немножко издеваясь,
совсем чуть-чуть:
— А может, свечку ей еще?
Церковную?

А служба все не едет…

Книжка кончилась.
И Маша захотела есть.

— А как же раньше столпники? Терпи!

Но выход все же найден:
пленница
накормлена бульоном «Кнорр»
через соломинку.

Потом просунули поштучно сухари

и ниточки наушников —
Миша из пятьсот десятой
дал плеер;
по просьбе узницы
поставили Вивальди.

Когда приехали лифтерши наконец —

она уже привыкла к новой жизни.

2001

Новенькая

К нам в класс
пришла новенькая.
Красавица, стерва и гадина.
Все мальчики
были в нее влюблены.

Однажды она

подошла к моей парте
и заметила книгу.

Артюр, — было написано маленькими буквами;

а Рембо — большими.
Пьяный корабль, впрочем, тоже большими.

— А, Рембо! — воскликнула

новая девочка,
не удостаивавшая меня до этого
ни словом, ни взглядом. —
Дашь почитать?

Сталлоне она уважала.

2001

Ой!