Чайка Джонатан Ливингстон

— Ох, Флетч, тебе совсем не нужно любить это! Ненависть и злоба — вовсе не то, что следует любить. Научись видеть в них истинную Чайку, воспринимая то лучшее, что в них есть, и помогая им самим это лучшее рассмотреть. Вот что я имел в виду, когда говорил о любви. Знаешь, как радостно, если это удается! Я, кстати, помню одного яростного парня — кажется, его звали Чайка Флетч Линд, — так вот он, когда его изгнали, готов был драться насмерть со всей Стаей сразу. И уже направился было к Дальним Скалам, чтобы там в одиночестве устроить себе настоящее пекло — такой, знаешь ли, индивидуальный ад до конца дней. Но вместо этого он сейчас строит Небеса, да еще и всю Стаю ведет в том же направлении…

Флетчер повернулся к нему, и в глазах его промелькнул испуг:

— Я?! Я веду?! Джон, что ты хочешь этим сказать? Учитель здесь ТЫ. И ты не можешь уйти!

— Не могу? А ты не думаешь, что где-то могут быть другие стаи, другие Флетчеры и что им наставник может быть нужнее, чем тебе? Ведь ты уже нашел свой путь к свету…

— Я?! Джон, я — простая чайка, а ты…

— …единственный и неповторимый Сын Великой Чайки, не иначе? — вздохнул Джонатан. — Я больше не нужен тебе. Просто продолжай искать себя и находить. Каждый день поближе узнавать свою истинную природу — настоящего Чайку Флетчера. Он — твой учитель. Нужно только понять его и тренироваться, чтобы им быть.

А через мгновение тело Джонатана замерцало, перья его засияли, и он стал таять в воздухе.

— И не давай им распускать обо мне дурацкие слухи. Или делать из меня бога, хорошо, Флетч? Я — чайка. Ну, разве что люблю летать…

— ДЖОНАТАН!

— Бедняга Флетч! Не верь глазам своим. Ибо глазам видны лишь ограничивающие нашу свободу оковы. Чтобы рассмотреть главное, нужно пользоваться пониманием. Ты все знаешь, необходимо только понять это. И тогда сразу станет ясно, как летать…

Мерцание прекратилось. Джонатан растаял в воздухе.

Прошло некоторое время, прежде чем Чайка Флетчер смог заставить себя подняться в воздух, где его ожидала новая группа жаждавших получить первый урок учеников.

— Для начала, — мрачно сказал он, — вам следует понять, что чайка есть ничем не ограниченная идея свободы, воплощение образа Великой Чайки, и все ваше тело от кончика одного крыла до кончика другого — это только мысль.

Молодые чайки глядели недоумевающе. Ну, парень, думали они, не очень-то эта инструкция поможет нам выполнить мертвую петлю.

Флетчер вздохнул и заговорил снова, окинув их критическим взглядом:

— Хм… Э-э-э… Ладно, начнем с освоения искусства горизонтального полета.

И стоило ему это произнести, как он уже понял, что происхождение его друга было ничуть не более божественным, чем его собственное.

— Нет ограничений, Джонатан? — подумал он. — Тогда недалек тот день, когда я соткусь из воздуха на твоем берегу и кое-что расскажу тебе о том, как нужно летать!

Он старался выглядеть строгим перед учениками, но вдруг увидел их всех такими, каковы они были в действительности: он рассмотрел их истинную сущность. Это продолжалось недолго — всего лишь какое-то мгновение, но ему понравилось то, что он увидел, — так понравилось, что он почувствовал, как любит их всех.

— Нет пределов, Джонатан? — и он улыбнулся.

Начинался его собственный путь знания.

Часть четвёртая

 течение нескольких лет после того, как Джонатан исчез с пляжей Стаи, здесь оказалось самое странное сообщество птиц, когда-либо обитавшее на Земле. Многие по-настоящему прониклись его учением, так что теперь юная чайка, летящая спиной вниз или отрабатывающая мертвую петлю, стала зрелищем столь же обыденным, как и дряхлая чайка, которая отказалась открыть глаза и узреть красоту полета и в надежде разжиться куском размокшего хлеба продолжала нудно летать по прямой, высматривая рыбачьи лодки.

Чайка Флетчер Линд и другие воспитанники Джонатана неустанно совершали дальние миссионерские путешествия и вскоре распространили его учение о полете и о свободе среди всех стай на побережье.

В те дни происходило нечто удивительное. Ученики Флетчера, а также ученики его учеников летали столь безупречно и радостно, как не летал никто прежде. Тут и там можно было видеть птиц, которые выполняли фигуры высшего пилотажа лучше, чем Флетчер, а порой даже лучше самого Джонатана. Кривая обучения наиболее увлеченных чаек круто взмывала вверх вопреки любым стандартным графикам. То и дело появлялись ученики, настолько уверенно преодолевающие любые ограничения, что им становилось тесно на этой Земле — и они, подобно Джонатану, просто исчезали.

Настал золотой век… на какое-то время.

Толпы чаек теснились вокруг Флетчера, желая прикоснуться к Тому, Кто прикасался к Чайке Джонатану — птице, которую теперь стали обожествлять.

Напрасно Флетчер твердил, что Джонатан был такой же чайкой, как все, просто он много учился — и то же самое могут делать все остальные.

Соплеменники ходили за Флетчером по пятам, желая услышать в точности те слова, что говорил Джонатан, увидеть точное повторение его жестов, узнать о нем каждую мелочь…