Чайки за кормой

– Сами как-нибудь разберутся, не маленькие. Или Чуточкин возглавит.

– Не знаю даже…

– Чего тут думать?! Ленина не увидишь – как дальше жить будешь?

– И то верно! Дело в следующем: а выбираться как будем? Ты же вроде как пленный.

– Поведешь меня в лес, якобы, на расстрел. А там сбежим.

– Ловко! И деньги банды захватим?

– Ни в коем случае! Погонятся.

– А хоть фуражечку взять можно?

– На кой она тебе? Пошли.

Из землянки первым вышел Владлен Борисович. Он держал руки за головой и имел подчеркнуто траурный вид. За ним шел Потапыч. В одной руке он держал маузер, в другой – красносеевский портфель. Лицо его имело зверское выражение. Старик громко ответил на молчаливые вопросы своих подчиненных:

– Враг нам лютый попался. Нельзя его в живых оставлять. Сейчас в лес его отведу и там в расход пущу.

У стоящего невдалеке Пеленкина помутился взор, ослабли ноги, и он, потеряв сознание, рухнул на землю. Бандиты с уважением посмотрели на своего атамана и молча расступились перед ним.

Отойдя на безопасное расстояние, Красносеев и Матюков радостно обнялись. Затем они выбрали направление и зашагали в город Коромыслов, из которого, как им обещали, была прямая дорога на Москву.

Глава 23

Город Коромыслов был по размерам и населению крупнее Чмуринска и жил интенсивной перестроечной жизнью.

Наиболее активные представители вольномыслящих граждан год назад написали на памятнике Марксу матерные слова. Посчитав, что демократические преобразования на этом завершены, они приступили к ограблению остального населения посредством перепродажи турецкого ширпотреба. Народ не возмущался, поскольку полюбил носить некачественный заморский товар.

Выйдя из леса и углубившись в городские кварталы, Красносеев и Потапыч стали свидетелями необычной демонстрации. Она была приурочена ко дню основания города и отражала поддержку демократическому курсу, выбранному руководством города.

Мимо озадаченных путешественников проходили стройные колонны розовощеких торговцев. Они несли транспаранты с вольными лозунгами. Из динамиков лилась бравурная музыка, прерываемая выкриками:

– Да здравствует частная собственность – основа демократии!

Демонстранты дружно отвечали:

– Ура!

– Да здравствует свобода слова и прибавочная стоимость!

– Ур-а-а-а!

Красносеев зло сплюнул и свернул за угол. Матюков поспешил за ним.

– Вот же гады! Шабаши тут свои устраивают! Потапыч, давай быстрее!

– А куда мы, Владленушка?

– На вокзал. В Москву же едем. Забыл уже?

Выбраться из района проведения празднества оказалось не так просто. Везде стояли откормленные милиционеры и натянуто-вежливо препятствовали прохождению.

– Во попали! Товарищ сержант! Что? Извините, господин офицер! Мы на вокзал спешим!

– Не работает.

– Кто «не работает»?

– Вокзал.

– Какой?

– Всякий.

– Как?!

У Красносеева от удивления оттопыренное левое ухо оттопырилось еще больше.

– На железнодорожном сейчас – супермаркет, а на автовокзале – автосалон, – спокойно ответил милиционер.

– Вот тебе и прямая дорога на Москву! – иронично скривив губы, проговорил второй секретарь.

Через полчаса, вырвавшись из праздничного окружения, ходоки зашли в небольшой сквер и, сев на скамейку, приступили к совещанию. Потапыч, после недавних жизненных перипетий, несколько поостыл в своей жажде приключений и поэтому говорил мало.

– Необходимо найти подполье. Оно в этом городе должно быть наверняка. Товарищи помогут нам добраться до Москвы.

– А в Чмуринске почему не помогли?

– Отчего же! Мне был предоставлен воздушный шар. Если бы не твой стрелок этот… эх! Ладно, это уже пройденный этап.

Мимо Красносеева и Матюкова проходили гуляющие с детьми молодые мамы. Они подозрительно косились на неухоженного вида мужчин, которые явно сегодняшнюю ночь провели не дома, и, крепче сжимая крошечные ручки своих детей, ускоряли шаг.

– А где мы подполье это найдем? – спросил старик.

– Разыщем завод или фабрику. Там наверняка есть актив.

Рядом с ними прошел человек в робе. Лицо его было серым от усталости. В руках он нес сумку с инструментами.

– Това… господин, вы не подскажите, где здесь ближайший завод? – спросил Красносеев, лицемерно улыбаясь.

– Господа вон там празднуют. Поди у них и спроси, – грубо ответил пролетарий.

«О, этот – наш!» – мысленно обрадовался Владлен Борисович.

Второй секретарь встал, вплотную подошел к работяге и что-то начал тому рассказывать горячим шепотом. Человек в робе на слова Красносеева часто кивал головой. Щеки его порозовели и в глазах появились грозовые тучи классовой ненависти.

Через десять минут пролетарий жестом остановил Владлена Борисовича и сказал:

– Хорошо, товарищ, я вам доверяю. Следуйте за мной.

Прихватив Матюкова, все вместе проследовали на окраину города. Спустившись в полуподвальное помещение, рабочий по-особому постучал в железную дверь и назвал пароль.

Спустя пару минут дверь открылась и впустила гостей.

Темное помещение с низким потолком вполне могло бы ассоциироваться с застенками гестапо, если бы на стене не висел портрет Ленина, а в углу не находилось бы Красное знамя.