Чайковский

«Я ужасно Вас люблю и терпеть не могу, когда Вы на меня сердитесь», — признавался в письме своему высокопоставленному другу Петр Ильич. «…Тысячу раз спасибо за Ваши добрые слова и за все, что Вы сделали и сделаете еще для меня», — писал он ему в другом послании, глубоко ценя его инициативу в постановке на петербургской сцене «Евгения Онегина», а затем и оперы «Черевички» в роскошных декорациях. С именем Ивана Александровича связаны и будущие воплощения на сцене оперы «Иоланта» и балета «Щелкунчик». После постановки «Пиковой дамы» требовательный директор настойчиво подводил своего друга-композитора к мысли о сочинении новых произведений для театра. Однако утомившийся автор запросил отсрочки. «…Позвольте мне, ради бога, — писал в апреле 1891 года Петр Ильич, — представить Вам к весне будущего года партитуры балета и оперы, достойные тех ожиданий, которые Вы на меня возлагаете». В этом письме, написанном из Франции, из Руана, находясь уже в пути за океан, Чайковский излагал причины переноса на целый год сроков окончания двух новых сценических произведений: «Я совершу свою поездку в Америку без терзаний, сомнений и страха; вернусь домой покойный и отдохнувший от всевозможных эмоций, испытанных в Париже и Америке, и начну понемножку, с любовью работать, уверенный, что напишу два шедевра (простите за самоуверенность)… Может ли быть хороша моя музыка к этим двум сюжетам, если я пишу ее через силу, с отчаянием в душе, с уверенностью, что все выходит скверно, банально, пошло, сухо, скучно?»

Предстоящее турне по Америке тревожило композитора. Даже К. Ф. Вальц, погруженный в свою хитроумную машинерию, запомнил его ощущения: «Одна из моих последних встреч с П. И. Чайковским произошла случайно в Петербурге за несколько дней до отъезда композитора в Америку, куда он был приглашен дирижировать концертами. Петр Ильич смущенно подошел ко мне и стал признаваться, как ему не хочется ехать в Америку и как он боится полного провала из-за неуменья дирижировать. Я, сколько мог, постарался ободрить Чайковского, заверяя его, что симфонические концерты под его управлением всегда были блестящи и что я редко встречал равного ему концертного дирижера. Петр Ильич хотя и улыбнулся, но все же недоверчиво покачал головой — уж очень он был скромный человек».

С такими мыслями и настроением, к которым добавилась еще и тоска по родине («которую я предвидел и без которой никогда я теперь не обхожусь вне России»), Петр Ильич добрался до Тавра, откуда отправился прямо на пристань и занял свою каюту на пароходе «Британия», отправляющемся в Америку, в Нью-Йорк. Прошел день. В начале апреля 1891 года, миновав маяк на западной оконечности Англии, корабль вышел в открытый океан. Это была «последняя земля до самого Нью-Йорка», записал Чайковский.

В течение XIX столетия Атлантика стала самой оживленной морской магистралью, благодаря которой за сравнительно небольшой исторический период был заселен весь Американский континент. Если в 1800 году население США составляло 5,3 миллиона, то в 1900-м оно достигло 76 миллионов! Даже если учесть естественный прирост населения, то и тогда картина иммиграции выглядит фантастически! Поэтому на пароходе «Британия» Чайковский увидел выходцев практически из всех стран Старого Света, направляющихся в Америку в поисках счастья.

Недельное путешествие через океан считалось по тому времени весьма недолгим и даже скорым. Ведь состоявшийся в 1819 году первый рейс парохода «Саванна», небольшого колесного судна, заменившего традиционные парусники, продолжался 27 суток и 11 часов! К концу века многое изменилось, но Петр Ильич, находясь на палубе, все же, наверное, вспоминал описание переезда через Атлантический океан, сделанное его любимым писателем Чарлзом Диккенсом в «Американских заметках»: «…я никогда не забуду того изумления, на четверть тревожного и на три четверти веселого, с каким я утром третьего января тысяча восемьсот сорок второго года приоткрыл дверь спальной каюты на борту пакетбота «Британия»… Далее, верный своему юмористическому стилю, английский писатель продолжает: «Я глубоко убежден, что, если не считать двух коек, расположенных одна над другой и таких узких, что, пожалуй, только в гробу спать еще теснее, — каюта была не больше одного из тех наемных кабриолетов с дверцей позади, из которых седоки вываливаются на мостовую, словно мешки с углем…»

К счастью, «Британия», на которой русский композитор следовал в Америку, не была похожа на судно, которое описывал Диккенс, — новый одноименный пароход превосходил своего предшественника в несколько раз по габаритам и был несравненно более комфортабельным. Поэтому, вдоволь налюбовавшись океаном, Чайковский 14 апреля благополучно прибыл в Нью-Йорк, где его на пристани уже ждали инициаторы и организаторы этой гастрольной поездки.