Чайковский. Гений и страдание

Один из приятелей Чайковского, скрипач Котек, страдавший чахоткой, находился в Швейцарии. Там его состояние в 1884 году ухудшилось до такой степени, что врачи посчитали его безнадежным. По просьбе Котека Петр Ильич спешит к нему, чтобы облегчить его страдания. «Мысль о том, что Котек доживает последние дни один среди чужих людей, была мучительной для меня. К нему приближается смерть, как я ее ненавижу». Не мог сострадательный Чайковский видеть, как на его глазах агонизирует близкий ему человек, который очень хотел жить, и он посвятил себя уходу за ним, уехал только после вызова по музыкальным делам. Через несколько дней после его отъезда Котек скончался. «Смерть Котека произвела на меня удручающее впечатление», – написал Петр Ильич друзьям. Посетив в Петербурге престарелого отца, Петр Ильич не мог без слез смотреть, что силы его «клонятся к упадку». «Я смотрел на его исхудавшее лицо, тусклый взгляд, и сердце сжималось от мысли о его близком конце», – писал он одному из братьев.

Петр Ильич был удручен тем, что преданный ему слуга Алексей Иванович Софронов (1859–1925), который служил у него с 1871 года, с трудом выносит тяготы солдатской службы. Переписывается с ним. В одном из писем пишет: «Голубчик мой Леня! Получил сегодня утром письмо от тебя. И радостно, и грустно было читать. Радостно потому, что получил известие от тебя, а грустно потому, что тоскую по тебе. Вернусь с прогулки, вижу, тебя нет в комнате, и грустно становится, и слезы душат меня. Я от тебя никогда не отвыкну и с нетерпением буду ждать того дня, когда ты вернешься. Все постыло от того, что тебя нет». Петр Ильич навестил Алексея в казарме и, увидев его исхудавшего и печального, плакал вместе с ним. Выхлопотал ему отпуск у начальника, который был поклонником творчества Чайковского. Новый слуга Петра Ильича был нерасторопным, не знал его привычек, и ему самому пришлось наводить порядок в шкафу и на столе, самому составлять меню обеда. Надежде Филаретовне он писал: «Я не привык обходиться без Алексея, при нем каждая бумага была на своем месте, а теперь я совершенно потерян. Он знал мои привычки, был полезен в нужное время». После двух лет службы Алексей был комиссован из-за близорукости и вернулся к Чайковскому. Нашел себе невесту – мастерицу одного модного магазина, женился, а через год Петр Ильич уже стал крестным отцом его сына Егорки.

До конца своих дней Петр Ильич заботился о ком-то, опекал, оберегал, оказывал бескорыстно посильную помощь, за что заслужил любовь и уважение всех, кто его знал.

Глава 12 Скитальческая жизнь

Великий русский композитор почти до конца своих дней не имел собственного угла, скитался по чужим или жил из милости у родственников. Будучи в Петербурге, жил то у отца, то у его брата, то у друзей. С переездом в Москву жил при консерватории, потом его приютила у себя сестра Александра Ильинична Давыдова в поселке «Каменка» Чигиринского уезда Киевской губернии. Ему предоставили небольшой домик из трех комнат с террасой. Там он жил со своим неизменным слугой Алексеем. Ему нравился степной воздух и степной простор. Он много гулял в одиночестве, до обеда работал – сочинял музыкальные произведения, после обеда иногда ходил на рыбалку, но охоту не любил, так как должен был проливать чью-то кровь. По вечерам играл в вист. Очень серьезно относился к игре, радовался, как ребенок, если выигрывал, и огорчался, если проигрывал. Долго не мог заснуть, все думал: «И зачем это я с червей пошел, надо было с пик». В Каменке он жил почти постоянно более 15 лет, периодически выезжая за границу или в имения Надежды Филаретовны по ее приглашению. Несколько раз отдыхал по 3–4 недели в летнее время в имении «Браилово» в Каменец-Подольской губернии. Петр Ильич считал его «райским уголком». Там был большой дом, комфортно обставленный, много музыкальных инструментов. При доме – большой парк с клумбами цветов. К его услугам были кареты и лошади в конюшне. Его обслуживал только один камердинер. «Блюда на столе появлялись, как по волшебству, наверно, и в раю нет такой жизни», – писал Петр Ильич в дневнике. Во дворе была купальня, которой он пользовался ежедневно. Все обитатели дома выезжали за границу, и он был там один, иногда брал с собой слугу Алексея. В доме была полная тишина, необходимая ему для творчества. Три комнаты в доме были в его полном распоряжении. Каждая комната поражала комфортом: диваны, стулья, инкрустированные столики, декоративные вазы, статуэтки, музыкальные инструменты.