Чайная магия

Но, произнося эти слова, она сама не верила в них.

– Конечно, не больна. – Мама потянулась через стол, чтобы взять её за руку, но Фин отпрянула. Мама нахмурилась сильнее, но не сделала ещё одной попытки прикоснуться к дочери. – Просто… Кое о чём мы не говорим. Никогда не говорили. И я думаю, это моя вина, потому что я считала – лучше просто подождать, пока ты повзрослеешь. Я не уверена, как много ты помнишь о… о прошлом…

– Нет! – вырвалось у Фин. Она даже не знала, почему, но ей было невыносимо страшно услышать, что дальше скажет мама. Это было всё равно что увидеть за углом тень монстра и знать: кто-то к тебе подкрадывается. Нужно бежать!

– Фин, – сказала мама. В её голосе звучала боль. – Может, тебе будет легче поговорить с профессионалом. Она знает, что нужно сказать, а я не знаю.

– Я не хочу ни с кем разговаривать, – отрезала Фин.

Ей хотелось только, чтобы этот разговор закончился, хотелось уйти из коттеджа и просто побыть в одиночестве, хотелось…

Сбежать.

Ей хотелось сбежать от всего этого.

Она резко встала, стул заскрипел по полу.

Вот почему она пошла в чайную – чтобы быть нормальной, чтобы перестать бояться, чтобы никто не знал, сколько усилий ей требуется, чтобы просто жить. Но теперь Талия попала в больницу, чайную лавку разграбили, ворону ранили, сарай Бена чуть не сожгли, и во всём этом виновата Фин.

– Мы ещё не закончили разговор, – резко сказала мама.

– Нет, закончили, – ответила Фин. Она не могла вспомнить, когда в последний раз спорила с мамой. Она ни с кем не спорила, кроме Эдди, да и с тем очень редко. – Я не буду ни с кем встречаться. Я в порядке.

Она вышла босиком из коттеджа. Постояла на крыльце, пытаясь отдышаться. Пойти в большой дом? Не вариант: именно тётя Миртл предложила поговорить с психологом. Больше идти было некуда, и Фин, сбежав по ступенькам, направилась к лесу.

Мама открыла дверь.

– Фин?

Фин нырнула за дерево, присела и затаилась.

– Финли?

Фин не шевелилась. Она услышала тихий вздох, потом – стук закрывшейся двери. Чувствуя одновременно облегчение и лёгкое разочарование, девочка поднялась и пошла в лес.

Послеполуденный солнечный свет приятно согревал обнажённые руки. Она попыталась сосредоточиться на прикосновении папоротника к кончикам пальцев и мягкости иголок секвойи под босыми ногами. Она не уйдёт далеко… Да босиком и нельзя далеко уйти.

Лес был пустым и тихим – как раз то, что нужно. Фин миновала заросли ежевики. Подлесок поредел, тени сгустились. Увидев упавший ствол, мягкий от гнили и мха, Фин села на него и обхватила руками колени. Её била дрожь, то ли от холода, то ли от нервов.

Фин сидела так несколько минут, пока сердце не перестало бешено стучать, а страх не сменился усталостью.

– Приветик.

Знакомый голос заставил её резко вскинуть голову.

Она стояла неподалёку – девочка, которая на самом деле была вовсе не девочкой.

Чайфин.

Она была одета так же, как раньше, но в её волосах запутались листики ежевики, кончики пальцев были испачканы тёмным. Глаза Чайфин отливали стальным блеском, улыбка стала слишком резкой.

Остатки магии, сдерживающей страх Фин, должно быть, испарились, потому что у неё всё оборвалось внутри. Она вскочила со ствола и споткнулась. Клюшка для лакросса осталась лежать на крыльце большого дома…

– Ты, – сказала Фин, задыхаясь. – Ты…

Но Чайфин не приближалась, а продолжала стоять на месте, непринуждённо опустив руки.

– Собираешься договорить или мне лучше устроиться поудобнее? – спросила она с ухмылкой.

– Ты подожгла сарай Бена, – сказала Фин.

Чайфин поднесла руку ко рту, и Фин поняла, что её пальцы испачканы пеплом. Ветерок трепал волосы и одежду двойника, от неё пахло бензином и дымом.

– Ну, во всяком случае, я попыталась, – фыркнула Чайфин.

– Ты действительно чудовище, – слабо сказала Фин.

Чайфин пожала плечами.

– По большей части я – это частицы тебя.

Фин уставилась на девочку, которая была так на неё похожа. Чайфин выглядела бы её близняшкой, если бы не цвет глаз. Злой близняшкой, это уж точно.

И снова Фин резанула боль глубокого страха, с которым она пыталась бороться с тех пор, как подслушала, как мама говорит тёте Миртл, что они уехали из дома из-за Фин. Но что именно случилось, девочка не понимала. А может, раньше она знала это? Может, она отдала воспоминания об этом в обмен на несколько недель бесстрашия?

Возможно, Чайфин потому и чудовище, что у самой Фин есть задатки чудовища.

– Ой, да ладно тебе, – сказала Чайфин. – Ты просто сидела, такая грустная-прегрустная. Перестань занудствовать и хоть раз сделай что-нибудь!

Она лениво подобрала упавшую веточку секвойи с крошечными шишками и стала отрывать шишки по одной и отбрасывать в сторону.

Слова двойника зажгли что-то горячее в груди Фин. Это существо вредило всем: Фин, городу, её соседям, даже чайной лавке. Фин привыкла разглядывать себя в зеркалах, на короткие мгновения вполглаза оценивая свою внешность. И отражения ей совсем не нравились. А теперь та, кого она видела в зеркалах и тёмных окнах, стояла перед ней – такая ужасная, какой всегда и представлялась, и Фин ненавидела её.