Чаки малыш

Они продолжили медленное движение, туман на их глазах оседал и ближний лес обрастал деталями, Чаковцев подмечал теперь мокрые стволы, поросшие мхом, и гроздь ссохшихся ягод, и толстый матрац из хвои и опавших листьев под ногами. Впереди что-то произошло – Лев (стало ясно, кто есть кто) застыл в начатом шаге, причудливый, как фигура тай чи, а ствол его ружья стал подниматься очень плавно, указывая на кого-то вдалеке, в просвете между деревьями. Чаковцев изо всех сил вгляделся в ту сторону, но увидел лишь сплетение ветвей и последние обрывки тумана. Не меняя позы, Лев оглянулся и чуть заметно кивнул – кивок предназначался Чаки, тоже качнувшего стволом, направляя его влево и немного вверх, в невидимую Чаковцеву точку. У него пересохло в горле, и не понимая толком, что именно он сделает в следующую секунду, Чаковцев вскинул оружие, вжался плечом в приклад и уложил указательный палец в выемку спуска. “Не дергать, жать плавно, раз и еще раз – для второго ствола, помнить об отдаче”, – вспомнил он наставление Льва. Справа грохнуло. Звук выстрела оказался сильнее, чем он ждал. Грохнуло еще раз и потом еще, ближе и звонче. Там, за деревьями, метнулась быстрая бурая тень.

Чаковцев сосредоточился, срастаясь плечом и руками со сдвоенной стальной трубкой, готовой исторгнуть пламя; на краткий миг увидел он в воздухе траекторию своей пули, тонкую пульсирующую линию, которая упиралась в бурое, что неслось теперь по лесу скачками. Он выдохнул и, угадав паузу между двумя биениями сердца, поманил зверя пальцем: “Приди. Теперь ты мой”. Его ружье дернулось в руках с бешеной силой, лягнуло прикладом в плечо. Чаковцев сделал второй выстрел, опустошая ствол, уже понимая, что это лишнее – бурая тень между деревьями больше не плясала. “Я попал, – сказал он хрипло, – я попал”.

– Браво, Ганнибал, отличный выстрел, – крикнул Чаки.

Чаковцев обернулся на его голос. Чаки стоял поодаль с ружьем наперевес – “та самая вертикалка, с гравировкой” – из ружейного ствола струился ещё тонкий дымок.

– Спасибо.

Чаки медленно подошел, не сводя с Чаковцева диких, незнакомых на раскрашенном лице глаз:

– Удачная охота.

– Ты не попал, – сухо поправил его Чаковцев.

– Отчего же… попал.

У Чаковцева задрожали руки – мушка на конце ствола запрыгала из стороны в сторону.

Уже зная, но еще не веря, он посмотрел вправо, на позицию Льва, – человек в пятнистой одежде лежал там ничком, неподвижно.

– Попал, как видишь, – снова сказал Чаки безразличным голосом.

Возможно, он вскрикнул. Задыхаясь от гнева, Чаковцев сделал то, что велел инстинкт, – вскинул оружие, прицелился в зеленую харю.

– Эй, – окликнул его Чаки, – ты пустой.

Он покачал головой, ленивым движением поднял ствол, потом добавил:

– А я – нет.

Чаковцев не отрываясь смотрел в чёрный зрачок.

– Ты убил человека, – сказал он.

– А ты убил зверя, – сказал Чаки.

– Ты друга убил.

– Нет, я убил предателя. Я думал, ты мой друг.

Чаковцев скривился:

– То же самое я могу сказать о тебе.

Он снова поглядел на неподвижного Льва, потом на Чаки:

– Зачем ты это сделал?

– Что-то подсказывает мне: ответ тебе известен.

– Ты убил его в спину. Это подло.

– Подло? Какая чушь. По-другому бы просто не вышло, сукин сын был для меня слишком хорош.

– И что теперь? – спросил Чаковцев. – Теперь моя очередь?

Вместо ответа Чаки опустил оружие, молча сел на мокрую землю, махнул Чаковцеву рукой – садись. Привалившись спиной к дереву, тот закрыл глаза и позволил усталости взять своё. От земли пахло ранней весной – прелой, сырой и многообещающей, и легкая примесь порохового дыма делала этот запах особенно щемящим. Где-то совсем рядом лежал убитый им зверь – Чаковцев вдруг понял, что даже не знает, кого именно он убил.

– Кто это был? – спросил он.

– Что?

– Тот зверь, – Чаковцев показал рукой в сторону чащи.

– Олень, – ответил Чаки, – твой первый олень. Хочешь посмотреть?

Чаковцев затряс головой:

– Нет, не хочу.

Потом сказал:

– Я хочу посмотреть на Льва.

Чаки поднял на него воспаленные глаза:

– Это ни к чему. Пора нам. Пошли.

И встал. “Придушить его, что ли?” – подумал Чаковцев и посмотрел на свои руки. “Нельзя”.

– А если я откажусь?

Чаки усмехнулся:

– Не откажешься. Твоя Вошь у меня.

– Её зовут Блоха, – поправил Чаковцев. – И я откажусь. Без меня у тебя не будет сделки.

– Как знаешь, – сказал Чаки, – тут не далеко, могу и дотащить.

Он сделал быстрое, без замаха, движение сверху вниз – приклад гравированного ружья опустился Чаковцеву на темя; молния вспыхнула и погасла, и наступила тишина.