Чан Кайши — враг китайского народа

В июле Чан Кайши предпринял крупное наступление на Освобождённые районы, развернул гражданскую войну в общегосударственном масштабе, а к октябрю героическая Народно-освободительная армия уже уничтожила 235 тысяч человек его регулярной армии и 64 тысячи человек нерегулярных войск. Такой огромной ценой Чан Кайши заплатил за временный захват ряда городов. Он полагал, что стоит ему захватить Калган, как он сразу обеспечит свой предательский диктаторский «трон» и сможет спокойно платить по счетам своих хозяев — американских империалистов, сможет действовать с развязанными руками. В то время ещё находились такие сторонники «золотой середины», которые приложили огромные усилия, чтобы повернуть Чан Кайши с гибельного пути, однако Чан Кайши, чтобы поиздеваться над усилиями этих людей, 21 октября, когда представители различных партий прибыли из Шанхая в Нанкин, немедленно вылетел для увеселительной прогулки из Нанкина на Тайвань, продемонстрировав тем самым свою «искренность» в переговорах.

Чан Кайши действительно в срок открыл свое «национальное собрание». Конечно, это было «национальное собрание», состоявшее из представителей Чан Кайши и представлявшее только Чан Кайши. Это национальное собрание» выглядело столь жалко, что газета «Цзефанжибао» в передовой статье писала:

«Он никак не ожидал, что эта инсценировка выйдет такой отвратительной. Можно стоптать железные сапоги, но не найти ни одного зрителя, который крикнул бы „браво!“ при виде этого фарса».

Чунцинская газета «Минчжубао» писала:

«Эта мелодрама будет самой постыдной страницей истории гоминдана».

Более того, одна прочанкайшистская газета сравнивала планы Чан Кайши в отношении «национального собрания» и «выработки конституции» с планами Цин Шихуана, также стремившегося «сосредоточить всю власть в руках одного человека, все идеи в одной голове… Такая идеологическая диктатура субъективно является ни с чем не сравнимым злодейством, а объективно — неизбежно приведёт к расколу, величайшему хаосу и разрухе в стране». Одна иностранная газета дала следующую оценку фокусам Чан Кайши:

«Гоминдан с помощью „национального собрания“ пытается приукрасить свое господство; люди, строящие столь иллюзорные планы, верят (или, по крайней мере, надеются), что иностранные государства обмануть легко. Этот камуфляж делу не поможет. Ложь слишком очевидна».

Одна американская газета, обычно поддерживающая Чан Кайши, также была вынуждена признать, что «национальное собрание открылось в мрачной атмосфере разочарования; там царит видимость единства». «Национальное собрание» явилось свидетельством крайней степени изоляции Чан Кайши.

От участия в этом чанкайшистском «национальном собрании» отказались не только коммунистическая партия и «Демократическая лига», но и многие честные непартийные общественные деятели. Участвовали в этом марионеточном «национальном собрании», кроме гоминдана, только партии «политических нищих»: младокитайская партия ванцзинвэевского прихлебателя Цзэн Ци и демократическо-социалистическая партия беспринципного политикана Чжан Цзюньмая.

В связи с тем, что борьба между народными и антинародными силами всё более углублялась и расширялась, в период Политического консультативного совещания из «Демократической лиги» выделилось крайне правое крыло — младокитайская партия, и теперь из «Демократической лиги» выделилось другое крайне правое крыло — демократическо-социалистическая партия, однако даже в последней нашлись такие лица, которые не хотели находиться в грязной компании Чжан Цзюньмая и громогласно заявили о выходе из его демократическо-социалистической партии. Общественное мнение считало, что для любой партии, группы или личности участие или неучастие в этом чанкайшистском «национальном собрании» является экзаменом. И тех, кто принимал участие в «национальном собрании» народ считал «погибшими», попавшими «в ад политической проституции». Это чанкайшистское «национальное собрание» выглядело настолько неприглядно, что даже помогавший Чан Кайши стряпать псевдоконституцию Чжан Цзюньмай, эта «многогрешная дева», «явилась,— как писал поэт,— после многих зовов, застенчиво прикрыв лицо». Некоторые из «погибших» после закрытия «собрания» также жаловались на то, что им было «тяжело». Все простые люди поняли, что это — грань между честностью и предательством, добром и злом.