Чардаш смерти

Для убедительности он пнул одного из ребят сапогом. Помогая друг другу, оба кое-как поднялись на ноги.

– Сколько шуму! – буркнул белобородый.

Дани продолжал рассматривать партизан. Рыжий и белобрысый – странная пара. У одного простоватое, совсем крестьянское лицо. С таких лиц и зимние холода до конца не смывают загар. Волосы светлые, выбеленные солнышком. У другого лицо бледное. Если бы не россыпь веснушек, придающая любой, даже самой бандитской харе невинно-мальчишеское выражение, его можно было счесть умным, тонким, одухотворённым некоей глубоко хранимой идеей. Оба молоды. Ресницы у обоих опалены, лица осунулись от голода. Рыжий к тому же ранен – левая штанина брезентовых, подбитых ватой порток пропиталась кровью. Пуля, скорее всего, вошла в бедро. На штанине дырка только спереди. Выходного отверстия нет. Если перебита кость, парень, скорей всего не жилец.

– Это он убил Чахто, – прошептал Шаймоши, указывая на рыжего.

– Оставь, Шаймоши! Этой ночью они оба сообща убили троих наших товарищей. А скольких убили до этого? – Дани старался говорить спокойным, примирительным тоном.

Оба пленных с тревогой прислушивались к их разговору, но, похоже, ни слова не понимали по-венгерски.

– Мы оставим их в живых? Отведём в дом? – Шаймоши переминался с ноги ногу. – Решайте скорее! Холодно, господин лейтенант!

– Этот человек, – Дани указал на деда Матюху, который успел раскурить трубку и стоял в стороне, с брезгливым любопытством рассматривая пленных партизан. – Получает награду за каждого живого партизана, доставленного им в комендатуру. Пусть поживится.

Дани принюхался. Проклятый Воронеж! Проклятая контузия! Летом в Воронеже ему постоянно мерещились запахи лавандовых полей, а сейчас в заваленном снегом овраге он чует ароматы ладана. Откуда им взяться тут? Дани покосился на деда Матюху. Голова белобородого тонула в молочном облаке трубочного дыма. Что за зелье курит вешатель? Почему оно пахнет ладаном? Дани чихнул.

– Посмотрите на него, господин лейтенант! Вот настоящий людоед! – Шаймоши изобразил самую весёлую из своих улыбок. – Получается, что у нас на троих – трое пленных. Не многовато ли для такой погоды? На «хорьх» – никакой надежды. Комьсьюмольси… парни поработали на славу. А служаки интендантской роты… Где они? – Шаймоши грозно зыркнул на пленных. – Да ещё девчонка. Надо ещё выяснить, какое она имеет отношение…

– Никакого, – сказал дед Матюха по-русски.

– Ты о чём, любезный? – поинтересовался Дани.

– Я говорю: девка ни при чём.

Дым от трубки деда Матюхи поднимался вертикально вверх, зависал над его головой, не позволяя рассмотреть выражение лица.

Русская девка явилась очень вовремя и теперь стояла в сторонке. Пряча перепачканное сажей лицо под платком, она испуганно зыркала по сторонам, теребила ручонками концы грязного платка, жалась поближе к теплому ещё боку обгоревшей полуторки. Наконец она извлекла из-за пазухи чёрный лоскут. Она принесла Дани перчатку! Любопытно. Не побоялась, не посмотрела в сторону пленных даже мельком. Надев перчатку, Дани отправился на поиски пистолета, тот нашёлся быстро. Сам лёг в руку. Увидев у него в руках оружие, пленные заволновались, завертели головами. Раненый принялся неистово плеваться. Дед Матюха с неподдельным интересом рассматривал на снегу его розоватые плевки.

– Ты ранен в ногу? – зачем-то спросил он. – Покажи!

Дед Матюха решительно приблизился к пленному, распахнул на нём ватник. Теперь широкая спина лесника загораживала от Дани обоих пленных. Дани пришлось сделать пару шагов в сторону, чтобы рассмотреть грудь рыжего парня, перетянутую кровавой, умело наложенной повязкой.

– Зачем ты, Лаврик… – тихо сказал белобрысый парень.

– Отойди в сторону, Колдун, – приказал Дани.

Белобрысый зажмурился, когда он поднял пистолет. Рыжий смотрел прямо в глаза с тем же наигранно-равнодушным выражением, свойственным только русским, когда они стоят у расстрельной стенки. Да, это он выскочил прямо на него из-под дома. Красный дьявол!

– Леший… домовой, – пробормотал Дани, нажимая на курок.

Пуля попала в середину лба. Рыжий завалился бы вперед, если б товарищ не продолжал удерживать его мёртвое тело от падения.

– Да ты действительно ярый, мадьяр! – бросил дед Матюха, сделав шаг к сеням. – Нет. Думаю, он не мой. Слишком уж рыжий. Гы-ы-ы!!!

– Куда ты? – спросил Дани.

– Не видишь, я ранен. Надо перевязать рану. Эй, девка!..

Громко хлопнув дверью, Матвей Подлесных скрылся в избе. Русская девка поспешила следом.

* * *

– Напрасно вы её связали. Зачем?

– Пусть. Ещё надо выяснить…

– Не-е-е! Я лучше знаю, что нам надо. Надо задать корму лошадям. Надо их запрячь…

– Надо найти тела наших товарищей, а этот паршивец молчит. Саймон!