Чарли Чан идет по следу

Она села прямо под лампой, привычная к яркому свету прожекторов. Никогда, с тех пор как ее звезда засверкала на голливудском небе, Шейла не боялась кинокамер, но в последнее время они часто выставляли ее в невыгодном ракурсе. Нет, волосы ее по-прежнему были прекрасны и сверкали, как пламя, но в глазах поселилось беспокойное выражение, линия рта выглядела напряженной. Неужели ее, звезду Голливуда, красавицу, столько лет сиявшую на экране, ждет стремительное падение во мрак?

Вошел Джессоп, худощавый пожилой дворецкий-англичанин, и внес запакованную корзину с цветами. Шейла устало подняла глаза.

– Обед в половине девятого, Джессоп. Если кто-то из молодежи, например мистер Брэдшоу, захочет искупаться, переодеться можно в голубой спальне. Мисс Джули и мисс Диана переоденутся в своих комнатах. Но вообще-то в купальнях сейчас темновато и не очень чисто.

Вбежала Джули, жизнерадостная, молодая, на лице – ни морщинки и ни следа косметики. В усталых глазах артистки мелькнула зависть.

– Не беспокойся, Шейла, – сказала девушка. – Мы все предусмотрели. Прием получится сногсшибательным. А что это за цветы, Джессоп?

– Для мисс Фейн. – Дворецкий протянул корзину.

– Я в затруднении, Джули, – вздохнула хозяйка. – Как мне поэффектнее предстать перед гостями? Если бы здесь был балкон или хотя бы широкая лестница…

– Ты можешь внезапно выйти из сада, бренча на укулете и распевая гавайскую песню, – рассмеялась Джули.

– Нет, тогда я окажусь на одном уровне с гостями. Чтобы произвести впечатление, нужно появиться внезапно и обязательно сверху, запомни, милая. Так принято в Голливуде…

– Как хочешь, – пожала плечами девушка. – Простота иногда тоже эффектна. Ой, какая прелесть! – воскликнула она, раскрыв корзину. – Орхидеи!

– Очень мило со стороны Алана, – произнесла актриса, равнодушно взглянув на цветы, которыми ее было не удивить.

Джули помотала головой.

– Это, похоже, не от мистера Джейнса. Вот карточка. – И она прочла вслух: – «С любовью от того, кого вы забыли». Кто это, Шейла?

– Сама не знаю. Дай-ка посмотреть. – В ее глазах блеснула догадка: – Почерк Боба. Милый Боб! Подумать только! «С любовью» – после стольких лет!

– Кто такой Боб?

– Боб Файф, мой первый и единственный муж. Ты его не знала, это было давно. Я еще девочкой служила хористкой варьете в Нью-Йорке, а Боб, талантливый актер, уже тогда завоевал популярность. Я его обожала, но, когда попала в Голливуд, мы развелись. И вот теперь он пишет: «С любовью». Неужели это правда?

– Что он делает в Гонолулу?

– Играет главные роли в местном театре. Нынче утром я звонила Рите Баллу, и она рассказала мне о нем. – Шейла взяла в руки орхидеи. – Приколю их к платью. Я тронута и очень хочу увидеть Боба. Он всегда был такой добрый, такой умный! А который час?

– Двадцать минут восьмого. Интересно, как называется театр, где играет Боб?

– Не помню, хотя Рита говорила мне. Кажется, Королевский… Да, точно.

В передней позвонили, и в гостиную влетел Джим Брэдшоу из турбюро Гонолулу.

– Всем привет, – на ходу крикнул он. – Ну как, мисс Фейн, приятно гулять босиком по заросшему пальмами берегу теплого моря?

– Не то слово, – натянуто улыбнулась кинозвезда, взяла цветы и ушла к себе, а Джули тотчас же спросила Джима:

– Тебе нравится Шейла? Только честно.

– Она мила, любезна, но немножко искусственна. Хорошая актриса на сцене и в жизни. За последние два года я перезнакомился со столькими экранными знаменитостями, что мог бы открыть собственный Голливуд.

– Ты совсем не знаешь ее…

– В любом случае мой идеал несколько другой. Красивая, молодая, невинная и искренняя девушка, которая полюбит меня от всего сердца.

– Хелло, юноша. – Из-за портьеры появилась Диана в вечернем платье. – Может, прогуляемся по пляжу и искупаемся?

– Втроем? – уточнил Джим.

– А что такого? Больше никто не пойдет, – вздохнула Джули. – Остальные побоятся смыть косметику с лица.

Вышла Шейла при полном параде с приколотыми к платью орхидеями. Купаться она решительно отказалась, сославшись на то, что должна встречать гостей.

– Жаль, – сказал Брэдшоу. – Вы лишаете себя одного из самых острых ощущений в жизни.

– Бери купальник, – поторопила его Джули. – Я покажу, где переодеться. Давайте втроем побежим наперегонки: кто первый окажется в воде, получит приз. – И молодежь бросилась вверх по лестнице.

В передней опять позвонили, но Шейла не стала отворять сама – это не делало чести примадонне Голливуда, – а подождала, пока Джессоп откроет дверь. В гостиную вошла супружеская пара: темноволосая женщина лет за тридцать и высокий полный блондин с надменным лицом.

– Рита! – расцеловала ее Шейла. – Сто лет тебя не видела! Уилки! Как я рада!

– Мы, кажется, явились рановато, – посетовал мужчина и недовольно поглядел на жену: – Ты, как всегда, перепутала время. Нелепая привычка.

– Ничего страшного, мы пока поболтаем с Шейлой, – ответила Рита. – В прошлый твой приезд мы не повидались с тобой, дорогая, потому что гостили на материке. Как тебе удается сохранять такой цветущий вид? – спросила Рита, с завистью разглядывая Шейлу. – Ты открыла секрет вечной молодости?