Чародей

Визирь пронзительно, истошно закричал.

– Это только кончик, – предупредил фараон. – Если тебе это так нравится, я могу вогнать тебе в потроха еще локоть доброй бронзы.

– Это был Таита, – выдавил Солет, из раны которого ручьем лилась кровь. – Это Таита ее унес.

– Таита?! – воскликнул Трок удивленно и отвел меч. – Таита, маг?

В голосе у него прозвучала нотка сверхъестественного ужаса. Он долго молчал, потом кивнул удерживающим визиря евнухам:

– Отпустите его.

Солет со стоном сел. При этом движении через разрез с бульканьем вырвалась струя газов.

– Куда он ее повез? – спросил Трок, не замечая звука и зловония, наполнившего помещение.

– Он мне не сказал. – Солет с трудом скомкал простыню и засунул ее между ног, чтобы остановить кровотечение.

Трок поднял меч и коснулся острием одной из обвислых жирных грудей визиря. Солет взвизгнул и снова испустил газы.

– Не сказал, но обмолвился про страну между двумя реками, Тигром и Евфратом. Может, именно туда он и решил увезти царицу?

Трок поразмыслил с минуту. Это было разумно. Таите наверняка уже известно о напряженных отношениях между Египтом и восточными государствами. Он понимает, что если доберется туда, то может найти там убежище и защиту.

Но зачем ему понадобилось похищать Минтаку? Уж точно не ради выкупа. Таита известен своим презрением к золоту и богатствам. И похоть тут явно ни при чем. Как евнух, Таита не знал любовного влечения. Может, причиной дружба между стариком и девушкой? Не попросила ли она помочь ей сбежать из Авариса и от нежеланного брака? Минтака наверняка пошла с ним по доброй воле, а то и с охотой – в пользу этого говорило поведение служанок, пытавшихся скрыть побег госпожи. И она не кричала, иначе часовые наверняка услышали бы.

Размышления о причинах Трок решил оставить до лучших времен. Сейчас главной заботой было организовать погоню и настичь царевну и чародея прежде, чем они доберутся до берегов Красного моря и окажутся на землях, подвластных Саргону Вавилонскому. Фараон улыбнулся Солету:

– Надеюсь, твоим любовникам придется по нраву усовершенствование, проделанное мной в твоем проходе. С тобой я разберусь позже, когда вернусь. Всегда найдутся голодные гиены и стервятники.

Два полководца все еще пировали в зале, поглощая вино и яства. Впрочем, они упились уже почти до бессознательного состояния.

– Сколько колесниц мы можем снарядить и отправить на восток до наступления полуночи? – спросил Трок.

Оба удивленно уставились на него, но, будучи воинами, привыкли держать ответ перед сердитым вождем.

Военачальник Толма выплюнул вино, которое собирался проглотить, и встал, только слегка пошатываясь:

– Я могу вывести пятьдесят колесниц через два часа!

– Мне нужно сто, – возразил Трок.

– У меня будет под началом сто колесниц до наступления полуночи, – вскинулся военачальник Зандер, не в силах допустить, чтобы его перещеголяли. – И еще сто выйдут на восток на заре.

Таита вел беглецов при свете растущей луны – до полнолуния оставалось лишь несколько дней. Наконечник посоха цокал по каменистой тропе, а тень бежала впереди мага, подобно чудовищной летучей мыши. Остальным приходилось усердно шевелить ногами, чтобы не потерять старика из виду.

После полуночи Минтака начала сдавать. Она тяжело хромала и постоянно отставала. Нефер укорачивал шаг, оставаясь рядом. Такого он от нее не ожидал – обычно царевна не уступала в выносливости любому из парней, а многих могла и перегнать. Он шептал ей слова поддержки, потихоньку, чтобы Таита не слышал. Ему не хотелось, чтобы маг заметил слабость девушки, и не желал унижать ее в глазах остальных.

– Уже недалеко. – Он взял ее за руку, чтобы помочь идти быстрее. – Бей держит лошадей наготове. Оставшуюся часть пути до Вавилона мы проделаем с шиком.

Она засмеялась, но смех получился наигранный, вымученный. Только тут Нефер догадался, что с ней не так.

– Что тебя беспокоит? – спросил он.

– Ничего, – ответила девушка. – Я слишком долго провела взаперти во дворце. Мои ноги ослабели.

Его это не убедило. Потянув ее за руку, он заставил ее сесть на камень рядом с тропой, поднял одну из ее изящных ножек и расшнуровал завязки сандалии. Стянув ее, он ахнул.

– Гор милосердный! И как тебе удалось сделать в них хотя бы шаг?

Обувь не по размеру страшно стерла ей ногу. Кровь темнела и поблескивала в свете луны. Юноша занялся второй ногой, бережно сняв сандалию. Вместе с ней отдирались куски кожи.

– Такая досада, – прошептала Минтака. – Но не волнуйся, я смогу идти босиком.

Нефер с досадой зашвырнул окровавленную обувь подальше в скопление камней.

– Тебе следовало раньше сказать мне.

Он встал, заставил ее подняться, развернулся к ней спиной и приготовился принять ее вес.

– Обними меня руками за шею и прыгай.

Затем юноша пустился догонять остальных, к тому времени превратившихся в зыбкие тени в лунном свете далеко впереди. Ее губы находились близ его уха, и, пока он напрягал силы, она, как могла, пыталась отвлечь и приободрить его. Говорила, как сильно скучала по нему, как прослышала о его смерти и не желала жить без него.

– Мне хотелось умереть, чтобы мы снова были вместе.