Чародей

Он вышел из зала, захватив с собой окорок и на ходу заглатывая мясо целыми кусками. Двое рабов с факелами освещали ему путь по сумрачным переходам до зенаны. Стражи-евнухи у дверей опочивальни Минтаки услышали его приближение и отдали ему честь – каждый приложил оружие к своей жирной груди.

– Отворяйте! – велел Трок.

Отшвырнув кость, он вытер жирные руки о подол туники.

– Ваше величество… – Часовой снова отсалютовал ему, явно нервничая. – Двери заперты.

– По чьему приказу? – с яростью спросил фараон.

– По распоряжению ее величества царицы Минтаки.

– Клянусь Сутехом, я этого не потерплю! Эта дерзкая сучка знает, что я приехал.

Взбесившись, Трок выхватил меч и забарабанил в дверь бронзовым навершием рукояти. Ответа не последовало, и он застучал снова. Грохот ударов эхом раздавался по тихим коридорам, но за дверью не ощущалось никаких признаков жизни. Гиксос отступил назад и навалился на дверь плечом. Та вздрогнула, но устояла. Он вырвал из рук у ближайшего стража пику и стал бить ею в створку.

Полетели щепки, и после еще пары-тройки ударов Трок прорубил дыру достаточную, чтобы просунуть руку и сбросить засов со скоб. Он пинком распахнул дверь и вошел. У дальней стены сбились в кучку перепуганные служанки.

– Где ваша госпожа?

Девушки переминались и бормотали что-то невнятное, но Трок заметил, как они бросают взгляды на дверь опочивальни. Туда он и направился, сопровождаемый отчаянными криками рабынь:

– Она заболела! Она не может тебя принять! У нее месячные!

Трок расхохотался:

– Она слишком часто пользовалась этим предлогом. – Он замолотил в дверь. – Если уж пускать кровь, так пусть ее будет много – больше, чем я пролил на поле под Манаши. Сутехом клянусь, я сумею пересечь этот поток и достичь уютной гавани.

Фараон пнул дверь спальни.

– Открывай, шлюшка! Твой супруг пришел, чтобы исполнить свой долг.

Со следующим ударом ноги дверь слетела с кожаных петель, и Трок вальяжно вступил в опочивальню. На ложе африканского черного дерева, украшенного серебром и перламутром, виднелась женская фигура, целиком укутанная в льняные покрывала, так что торчала лишь миниатюрная ножка.

Трок расстегнул пояс с мечом и бросил его на пол.

– Скучала по мне, моя маленькая лилия? Истосковалась по моим любящим объятиям?

Он ухватился за босую стопу и выдернул девушку из-под одеял.

– Иди ко мне, мой ягненочек! У меня есть для тебя подарочек, такой длинный и твердый, что тебе не удастся продать или передарить его… – Он не договорил, в изумлении уставившись на перепуганную и трясущуюся служанку. – Тиния, маленькая потаскушка, ты что забыла в постели своей госпожи?

Не дожидаясь ответа, фараон сбросил ее на пол и заметался по комнате, срывая занавески и ковры со стен.

– Ты где? – Он пинком отворил дверь в личную уборную царицы. – Выходи! Эти детские уловки тебе не помогут!

Ему потребовалось не больше минуты, чтобы понять: Минтака нигде не прячется. Тогда он устремился к Тинии, схватил ее за волосы и вытащил на середину комнаты.

– Где она? – он пнул девушку в живот. Та закричала и попыталась отстраниться от подбитых металлом сандалий. – Я выбью из тебя правду! Я порежу на ремни твое презренное тело!

– Ее тут нет! – взвизгнула Тиния. – Она ушла!

– Куда? – Он снова пнул ее. Бронзовые гвозди сандалий терзали нежную кожу, как ножи. – Куда?

– Я не знаю, – взвыла служанка. – Пришли какие-то люди и забрали ее.

– Какие люди?

Еще удар ногой, и Тиния покатилась как шар, рыдающий и дрожащий.

– Не знаю. – Вопреки наставлениям Таиты, ей не хотелось выдавать любимую госпожу. – Чужие, я их никогда раньше не видела. Завернули ее в ковер и унесли.

Трок в последний раз с силой пнул ее, потом вышел.

– Приведите Солета, – велел он евнухам-часовым. – Тащите сюда немедленно этого жирного негодяя.

Появился Солет, ломая холеные пухлые руки:

– Божественный фараон! Величайший из богов! Мощь Египта! – Он распростерся у ног Трока.

Тот со всей силы ударил его обутой в тяжелую сандалию ногой:

– Кто были люди, которых ты допустил в зенану?

– По твоему приказу, милостивейший фараон, я пропускал всех продавцов изящных товаров, чтобы они могли показать их царице.

– Кто был продавец ковров? Последний, кто заходил в покои.

– Продавец ковров? – повторил Солет, словно вопрос вызвал у него затруднение.

Фараон пнул его снова:

– Да, Солет, ковров! Как его звали?

– А, вспомнил. Торговец коврами из Ура. Имя его я позабыл.

– Ну так я освежу твою память.

Трок подозвал стражей-евнухов.

– Разложите его на кровати.

Здоровяки подтащили Солета к смятой постели и уложили лицом вниз. Трок подобрал брошенный пояс с мечом и извлек оружие.

– Задерите на нем халат.

Один из евнухов отвернул полу одежды Солета, обнажив мясистые ягодицы.

– Мне известно, что половина дворцовой стражи прошла этой дорогой, – сказал Трок, прикоснувшись острием клинка к анусу визиря. – Но ни у кого не было оружия такого твердого или острого, как это. А теперь говори, кто был тот торговец коврами?

– Клянусь хлебом и водой Нила, я никогда раньше его не видел.

– К большому твоему сожалению, – сказал Трок и вонзил острие в прямую кишку Солета на глубину фаланги пальца.