Час кроткой воды

Теперь дороги назад больше не было. Храмовая фамилия не окончательно закрывает путь к возвращению в прежний род. Насильно тебя никто не притянет, но сам ты вернуться можешь, было бы желание. А вот вступив в новый, назад уже никогда не вернешься. Теперь никакие уговоры, никакое принуждение не может заставить мальчиков вновь принять отвергнутую ими фамилию и отдать себя под власть оставленной ими семьи.

– Хорошая девушка, – произнес Шан, когда долгий рассказ подошел к концу.

– Храбрая, – кивнул Огонек.

– И умная, – добавил Весенний Лист. – Это она сообразила насчет вступления в род. Мы сами не догадались.

– Ну, так мы еще и не все законы знаем, – с неожиданно взрослой серьезностью заметил Огонек.

– Хорошая девушка, – повторил Шан. – Хотелось бы мне и с ней повидаться, да сегодня недосуг. Простите, ребята. В другой раз загляну. И не бойтесь ничего. Никто вас не тронет. Все законно.

Продолжение истории Шан отчасти узнал, заглянув в Кроличий переулок, как и обещал, некоторое время спустя. И не очень удивился, обнаружив там купца. Вот только прозывался тот теперь иначе – Склоненная Голова. Для того, кого жизнь научила приглядываться к мелочам, самое что ни на есть подходящее прозвание.

Вернувшись и узнав, что стряслось во время его отсутствия, купец тут же развелся с женой. Даже в тюрьму для этого пришел. Шан ведь дела так не оставил, и по его докладу ее арестовали без промедления. За убийство ее бы казнили – а за причинение тяжкого вреда с умыслом на убийство ей причитался долгий срок заключения. Больше ей не придется гадать, чем заполнить день, изнывая от безделья. Шитье парусов с утра до вечера уж точно не даст ей заскучать.

Домоправительнице повезло куда больше. Поскольку хозяйку свою она удерживала – неважно, из каких побуждений – и побегу мальчишек, можно сказать, способствовала, перед законом она была чиста. Уволить Куницу купец, конечно, уволил, но из дома выставил не с пустыми руками. Еще и денег дал на дорогу – только скройся с глаз подальше, во имя всех богов и духов, не доводи до греха.

Сам же купец, подумав, отказался не только от жены, а и от родового имени. И плевать на давние торговые связи, на известную на полстраны купеческую фамилию! Убытки? И пес с ними, с убытками! Он посватался к Иволге, и она в конце концов приняла его предложение и ввела его в свой род, дав ему свою фамилию. Только так и никак иначе он снова мог стать отцом своих детей.

И только много лет спустя Шану предстояло узнать, как именно исполнилось предсказание. Весенний Лист и впрямь обрел славу – как один из лучших поэтов своего поколения. Его стихам предстояла долгая всенародная любовь. Как и его младшему брату. Огонек стал судьей – проницательным, мудрым и справедливым. Его уважали все до единого, пока он был жив – но и после его смерти сказители еще не один век передавали из уст в уста легенды и байки о великом судье.

Но сейчас Шан не мог этого знать. Этому только еще предстояло сбыться.

Однако он отлично знал, что думает о мерзавце, чьи речи едва не стоили человеческой жизни…

– Вот так, – хмуро заключил он. – Мальчики хорошие, да. Огонек и вообще чудо какое-то. И счастье еще, что все так обошлось. Но когда гадальщика этого арестовывать будем, наизнанку выверну и скажу, что так и было. Отродясь такой погани не видывал. Уж не знаю, зачем ему пакостить понадобилось, но ведь он дурищу эту злобную прямо на убийство толкал. И главное, чистенько так, ни словечка напрямик. За ухо не возьмешь, к делу не пришьешь.

– А надо! – кровожадно отозвался Тье.

– Ну что же, господа сыщики, – изрек, помолчав, Хао. – Должен вас похвалить. В самый что ни на есть короткий срок вы успели проделать большую, сложную, тонкую – и никому не нужную работу.

– Это почему еще не нужную? – вскинулся Тье.

– Потому что она ни на шаг нас не приблизила к разгадке покушения на Наставника Тайэ, – отрезал Хао.

– Но гадальщик…

– Молол языком, – безжалостно закончил за сына фразу Волчьи Брови. – А нападавший ударил Сокола по голове и спихнул в реку. Языком такого не провернешь, тебе не кажется?

Тье упрямо нагнул голову.

– И все-таки гадальщик имеет к этому отношение.

Хао вздохнул.

– Хорошо. Тогда изволь сказать – какое? Что нам удалось установить?

Шан, как человек опытный в обращении с начальством, отметил для себя это самое «мы». Расстроенный Тье, разумеется – нет.

– Что некий гадальщик по прозванию Кин Шелковый Пояс – существо пакостливое до невозможности. Что он втирался в доверие к посторонним людям и своей болтовней портил им жизнь. Так?

Тье угрюмо кивнул.