Час трутня

— А была как раскаленный утюг! — не сдерживая гримасы, процедил Мамаев.

— Значит, уже остыла, — предположил Тагаев, подходя к тумбе. Но совать пирамидку в гнездо не стал, вместо этого внимательно присмотрелся к верхушке той, что уже торчала оттуда, затем повертел в пальцах свою.

— Что ты там разглядываешь? — баюкая обожженную руку, мрачно бросил капитан. — Одинаковые они все!

— Не совсем, — покачал головой Тимур. — Вот смотри: на нашей у вершины вертикальная риска! А у этой рисок целых три, и расположены они под углом!

— А у остальных, что вы принесли? — спросила Аня.

Мамаев протянул ей открытый рюкзак — лезть внутрь больной рукой капитан, как видно, не захотел. Заглянув внутрь, Руденко достала оттуда еще одну пирамидку.

— Три риски! — констатировала он, разглядев ее со всех сторон. — Наклонные.

Точно такими же — с темя параллельными бороздками — оказались и все семь остальных пирамидок в рюкзаке. Обе «родные» батарейки — Тимур не поленился извлечь верхнюю и сравнить с нижней — имели по одной-единственной линии у вершины.

— И… кто мне, черт возьми, объяснит, что все это значит? — растерянно пробормотал Мамаев, когда осмотр был завершен.

— Это значит, — послышался от двери ровный голос Иноземцевой, — что батареи, оказывается, различаются от крепости к крепости! И чужие нашей просто не подходят! Что ж, поздравляю! Вы развязали войну из-за кучки блестящих безделушек!

26

Планета Новая Земля, Крепость Росс, тридцать третий день в новом мире

— Получается же, — задумчиво проговорил Олег, — что немцам наши батарейки тоже не подходят?

Узнав от Насти о случившемся в энергоцентре, столь многое открывавшем в новом свете, Светлов счел своим долгом, отринув личные обиды, подняться в рубку, где Мамай, Аня и, почему-то, Тимур, обсуждали сложившуюся ситуацию.

— Очевидно, так, — кивнул Тагаев из кресла слева от входа, когда-то принадлежавшего Гале.

— Тогда, раз они им, по существу, на фиг не нужны — может быть, стоит, как и предлагала когда-то Ада, попробовать получить их назад по-хорошему? Выменять на что-нибудь?

— На те же китайские пирамидки, — живо подхватила его идею Руденко. — А что? Девять за семь отдадим! Выгодно!

— Не согласятся, — мотнул головой Мамай. — Я бы на их месте ни за что не согласился.

— Ну да, — поддержал капитана Тимур. — Для них-то, конечно, разницы нет, но для нас — огромная, и они это будут знать. За просто так такой сильный козырь никто не сбросит.

— Ну, тогда на что-нибудь другое, — пожал плечами Олег. — На карабин, вон, например, — показал он рукой на М4, который Тагаев бережно пристроил у стены поблизости от своего кресла.

— И останемся с одними мушкетонами? — скривился Тимур.

— Зато с энергией!

— За которой завтра же придут турки или китайцы!

— Ага, с палками и ножами. Мушкетонов на них с лихвой хватит!

— Мушкетон бьет едва на двадцать шагов. Не самый лучший лук — а луки у здешних дикарей появятся в самое ближайшее время, в этом сомневаться не приходится — по меньшей мере вдвое-втрое дальше. Так что в случае серьезной зарубы — нет, не хватит, — заявил Тагаев.

— Так, может, не будет еще никакой зарубы! — упрямился Светлов. — С тех пор, как в первый раз у них не прокатило, турки за все время так и не рискнули к нам сунуться! Может, и с китайцами обойдется!

— Не обойдется, — убежденно покачал головой Тимур. — С китайцами — не обойдется.

— В конце концов, можно просто взять и вернуть китайцам их пирамидки, — заметила Аня. — Раз уж нам они все одно без надобности.

— Может, еще и с извинениями? — желчно бросил Мамай. — Только в обмен на что-нибудь ценное и лишь после того, как немчура вернет нам наши! Иначе что это за двойные стандарты?

— Так никто и не говорит, что вернуть надо сразу, — проговорила девушка. — Потом, когда решим свои проблемы с немцами!

— То есть, сначала все-таки придется отдать карабин? — уточнил Тагаев. — Как хотите, но мне эта идея не нравится.

— Мне тоже не особо, — заметил Мамай. — Разоружаться — последнее дело!

— Даже, если получим взамен семь лет энергии? — прямо спросил Олег.

— Ты их еще проживи потом, эти семь лет — в таком-то враждебном окружении! — бросил капитан.

— Часть этого окружения мы, как бы, сами против себя и настроили! — напомнил Светлов.

— Зато другую часть и настраивать не пришлось!.. Нет, как крайний вариант, я согласен пожертвовать карабином — но только как крайний! — добавил Мамай, резко сбавив тон. — Думайте еще: вы же тут все, типа, умные собрались!

На какое-то время в рубке установилась тишина: поступил приказ думать — все дисциплинированно и задумались.

— Жаль, что Чужая того немецкого воришку прикончила, — нарушила, наконец, первой молчание Руденко. — Если бы только ранила, можно было бы его подлечить и на батарейки обменять…

— Что говорить о том, чего не изменить? — буркнул Мамай.

— Стоп! — подскочил с места Светлов. — Почему не изменить? Очень даже изменить! Аня, ты гений!

— А ты научился мертвых воскрешать? — хмуро поинтересовался у Олега капитан.