Час злосчастный (СИ)

— Когда развитый народ сталкивается с неразвитым, превосходство чужого вооружения может сыграть злую шутку. Мне казалось, этот вывод довольно легко сделать человеку, что прочитал все книги в библиотеке.

— Не спорю, есть риск, однако у нас тоже есть преимущество. Никто из жителей Надземья не способен вырастить розовый куст по своему желанию, — Чарльз сжал кулак, а когда раскрыл, на ладони красовалась белая роза. — Животные, птицы, рыбы и цветы немы и неразумны, карты и шахматные фигуры неподвижны. В случае угрозы мы можем дать отпор.

— Чем больше ты рассказываешь об этом мире, тем меньше я уверен, что хочу знаться с его обитателями! — отец встал и зашагал по комнате. — Подумать только!

— Стало быть, теперь они — необразованные дикари? — усмехнулся Чарльз. — Должно быть, в это тебе верить приятнее.

— Я полагал, это лишь твои фантазии, — горестно вздохнул отец. — Но выдумать подобное невозможно даже самому сумасшедшему человеку. Берегись Надземья, сын мой. Оно тебя не пощадит.

— Я перенёс туда все воспоминания. Время Надземья было со мной милостиво. Я намерен…

— Нет. Пожалуйста, только не это, — ещё никогда Чарльз не слышал такой усталости в голосе отца.

— Время может прийти за мной когда угодно.

— Ты всех нас обрёк на верную гибель… — отец рухнул в кресло. Чарльз шагнул к отцу и обнял.

— Я спасаю всех нас от того, что хуже смерти.

— Стало быть, остаётся лишь надеяться, что Мирана фон Мрамореал — истинный некромант. Среди живых у Подземья надежды нет, — отец резко поднялся, оттолкнув Чарльза. — Собери всё, что тебе нужно, и уходи. Теперь это не твой дом.

— Я знаю, — Чарльз склонил голову. — Я никогда бы не решился рисковать тобой. Можешь клясться Времени шестерёнками его механизма, что не знаешь, где я и о чём думаю.

***

Иногда МакТвисп жалел, что именно ему была оказана честь служить Времени. Шкафы с книгами, лампы, огромные изображения игральных карт, золотые рамы без портретов, рояль, игравший сам по себе, письменные столы и бесчисленные часы…

Он устал от беготни по норам. Устал вылавливать Чарльза Кингсли, который сбегал раз за разом. Сначала его вылазки казались чем-то забавным, хотя он каждый раз забывал о времени возвращения. Потом они участились, и ловить его приходилось чаще. Он уже не спрашивал разрешения у Времени, не боялся наказаний, сам раскапывал спрятанные норы и разыскивал зеркала… Оставалось надеяться, что юнец не догадался, как попасть в комнату Шалтая, но об этом пообещал позаботиться Абсолем, и Белый Кролик был ему благодарен.

Чарльз мчался впереди, МакТвисп силился его нагнать. Всё безуспешно.

— Вы же понимаете, юноша, что рано или поздно нора выведет вас обратно в Подземье? Я не дам вам уйти на поверхность земли, иначе вы там останетесь навсегда! Встаньте рядом, чтобы я мог корректно перевести стрелки и вернуть нас обратно!

— Я не вернусь, МакТвисп! Я выкраду свои часы у Времени! Я сам буду решать свою судьбу!

От страха Белый Кролик остановился. Стены норы дрожали. Из каждых часов, наполовину закопанных в полу и стенах, вылезали секунды. Одна за другой они соединялись в группы по шестьдесят, и значило это лишь одно — Его Вечность знает обо всём, и он в гневе.

Быть может, после того, как они остановят Кингсли, они схватят его, и Время остановит его часы…

Рёв, страшный механический рёв минут пронёсся по норе, многократно усиленный эхом. Розовые заросли ломались под весом здоровенных махин. МакТвиспу больше всего на свете хотелось, чтобы это закончилось, но разве мог он на глазах минут остановиться? Нет, ему надо было бежать, пусть в арьергарде, но бежать за юнцом… Когда же это кончится? Когда же всё это кончится?

— Посмотрите на себя! — Чарльз выдернул из земляной стены пустую раму и нырнул за широкую пуховую кровать. Ближайшие к нему минуты вспарывали перины и матрасы, всё смешалось в белых перьях. Выдернув из кармана часы, Белый Кролик открыл их и всмотрелся в карту норы, начерченную на крышке. Чарльз Кингсли поливал раму какими-то зельями из маленьких флаконов, и рама увеличивалась в размерах, а между её сторонами растекалась полупрозрачная плёнка.

Рёв стал ещё громче, и МакТвисп выронил часы, зажимая уши обеими лапами. Он не понимал, отчего все вокруг стало таким шумным. Если бы у него хватило сил взглянуть на карту, он увидел бы Чарльза, спрятавшегося за огромным зеркалом, перекрывшим проход. Минуты были как никогда близки, но вместо собственных механических лиц они видели в зеркале нечто иное…

— Назад! — в голосе Чарльза было столько булатности, что и Вострый Меч бы погнулся при ударе о горло. Но минуты не внимали. Первая из них шагнула сквозь зеркало, и всё вокруг подёрнулось рябью. Ось норы, невидимая нить, пролегавшая в центре прохода, согнулась; стены искривились, все часы забили, показывая разное время; нора замкнулась в кольцо — и МакТвисп заметался по полу, жадно хватая ртом воздух и вращая глазами, а минуты остановились.