Чаша Асклепия (СИ)

Вениамин Игнатьевич потянулся всем телом, смачно зевнул и улыбнулся. Всё же хорошо отдохнуть — это великое дело!

Как там говорят благочестивые лицемеры: чистая совесть — залог крепкого сна? Неправда. Залог хорошего сна — крепкие нервы и отменное пищеварение!

Вениамин Игнатьевич был уверен, что выйдет из этой игры победителем, именно он, а не ограниченный солдафон Стас и не наглый рыжий киборг. Кишка у них тонка против доктора Бобкова. Будет так, как хочет он. Особенно смешил этот самозваный навигатор. А слабое сопротивление его новой игрушки — это забавно и даже пикантно. Да он просто смешон, этот лже-Денис-I.

Ну что ж, вот и повеселимся. Начнём Большую Игру, господа!

Вениамин Игнатьевич вышел из каюты, насвистывая себе под нос довольно игривый мотивчик. Он отчаянно фальшивил и даже сам это слышал, но это не портило ему настроение, отнюдь нет. Более того, с каждой руладой, не попавшей в ноту, оно повышалось на один градус.

Ничто сегодня не могло бы испортить настроение Вениамина Игнатьевича, да если честно, то и действительность подкидывала ему мелкие, но очень приятные неожиданности и крохотные сюрпризики.

Полина сидела расстроенная и не шутила с парнями. Этот милый нюансик погладил мягкой лапкой прелестное утреннее расположение духа Вениамина Игнатьевича.

Пилот смог напечь именно таких блинчиков, как любил мальчик Веня. Даже магазинное клубничное варение (куча консервантов с клубничной отдушкой) напомнило дачу и жаркое солнце середины лета.

И у Стаса был слегка помятый вид. И возился он на стуле… Может, геморрой? Наконец-то?

Вениамин Игнатьевич довольно хихикнул и потёр ладошки.

— Ну-с, молодые люди, как наш график? Ни опережения, ни отставания не предвидится?

Навигатор коротко взглянул на доктора и негромко проговорил:

— Всё по плану. Завтра будем на орбите Степянки.

Учёные завозились за столом, возбуждённо переговариваясь и переглядываясь. Настрой Вениамина Игнатьевича будто передался всем, в воздухе повисло предвкушение перемен с лёгким привкусом тревоги.

А Вениамин Игнатьевич тем временем в упор разглядывал Дэна. Сегодня он должен с ним поговорить. Убедить не убегать на Степянке, убедить, что он, доктор Бобков, не враг ему, что всё произошедшее — это недопонимание и недоразумение.

Вениамин Игнатьевич отвёл взгляд от невозмутимого и слишком спокойного лица киборга.

Мда… Сложновато это будет сделать. После его выпадов и приказов, довольно недвусмысленных. Надо что-то придумать…

Всё-таки полноценный отдых — лучшее лекарство, за этот день Вениамин Игнатьевич переделал столько дел, сколько не сделал бы и за неделю.

Он был приветлив и весел, для каждого нашёл добрые слова. Владимиру польстил, с пилотом пошутил, с Полиной участливо поговорил.

Никому было невдомёк, что корабельный врач просто-напросто тренирует свою искренность: сегодня важно было не опуститься ниже пятидесяти одного процента, а желательно и парочку процентов иметь в запасе. Мало ли что.

После довольно сытного ужина все быстро разошлись по каютам, будто торопили следующий день, хотели побыстрее добраться до места.

Вениамин Игнатьевич, так и не растратив всю сегодняшнюю энергию, внимательно и чутко прислушивался к звукам и шорохам на корабле.

Вот прошёл, мурлыча себе под нос фривольную песенку, Тед. Вот убралась восвояси тяжело вздыхающая Полина, время от времени громким шепотом причитающая:

— Мосенька, хороший мой, ты где?

Вот затихла журчащая вода в душе — значит, и Дэн отправился к себе в каюту.

Вениамин Игнатьевич выждал ещё с полчаса, после того как на корабле стихли все звуки, кроме мерно гудящих двигателей, и выскользнул в коридор. К груди он прижимал довольно объёмный пакет. Это было его последнее секретное оружие. Фауст-3, можно сказать. Только на него была вся надежда, на него и пятидесятитрёхпроцентную искренность Вениамина Игнатьевича. Плюс есть пара козырей в рукаве, при помощи которых правдивость его слов будет стремиться к абсолюту.

Всё-таки эти пять дней Вениамин Игнатьевич не только пялился на упругую задницу и обветренные тонкие губы навигатора, но и отслеживал его поведение и привычки и смог сделать кое-какие выводы.

Он на цыпочках прокрался к каюте Дэнички и тихонько поскрёбся в металлическую дверь.

Почти целую бесконечную минуту ничего не происходило. Вениамин Игнатьевич уже поднял руку, чтобы постучать ещё раз, когда дверь, прошуршав в пазах, отъехала вбок.

Дэн стоял на пороге. Равнодушно смерил незваного гостя с ног до головы, чуть задержался взглядом на пакете (наверняка просканировал) и молча посторонился, давая возможность доктору войти.

Вениамин Игнатьевич заметно нервничал, хотя это, скорее, было даже на руку. Больше эмоций — тем правдоподобнее будет выглядеть разговор. Крохотный хитрый датчик, регулирующий гормоны, в этот раз был надёжно закреплён под мышкой фиксирующим пластырем, одновременно выполняющим роль изоляции.

Присесть киборг не предложил, то ли был не слишком сведущ в этикете, то ли действительно считал, что визит доктора не затянется.

Вениамин Игнатьевич тяжело вздохнул и просяще посмотрел на Дэна: