Чаша Асклепия (СИ)

На второй день бессмысленного полета в космические ебеня на радаре откуда ни возьмись появилась светящаяся точка.

Вениамин Игнатьевич напрягся: все вмешательства извне обычно заканчивались грандиозным крахом его надежд. Но это оказался всего лишь мелкий авантюрист, или «свободный охотник», как они сами себя называли. Из тех, кто перебивается случайными заработками или мелкими кражами. Помочь им он не мог: гасилки на его крохотном катерке не было, а улетать с ним никто, естественно, не захотел. Во всяком случае, явного желания не высказал. Но проницательный человек нужные намёки в поведении окружающих поймет и услышит всегда.

Вениамин Игнатьевич с интересом наблюдал за свежеиспечённым навигатором. Алёшенька, милый мальчик, не сводил с гостя глаз и как-то странно потел и краснел пятнами. Этот маленький поганец явно что-то задумал. Уж не свалить ли с несчастливой посудины, которую сам и загнал в самый анус Галактики?

Поразмыслив и взвесив все за и против, Вениамин Игнатьевич решил, что это, пожалуй, будет оптимальным вариантом. Пусть летит куда хочет. И руки доктору развяжет, и ещё больше подорвёт боевой дух команды. Поэтому после ужина он навестил своего протеже и по-отечески посоветовал Алексею лететь с Павлом. Ведь он, Алексей, так молод еще. Слишком молод, чтобы гробить свою жизнь с этой командой явных неудачников и лузеров.

Алексей оказался более восприимчивым к вкрадчивым речам доктора, чем предыдущий навигатор транспортника, и утром за завтраком Вениамин Игнатьевич с удовольствием рассматривал пустой стул, на котором должен был сидеть обладатель платинового диплома Васильев.

Почему-то пустовал и стул рыжей гадины. Как сказала Полька, он, видите ли, спит ещё!

И хотя Вениамин Игнатьевич был возмущён до глубины души таким попустительством жестянке, для вида он жалостливо вздохнул и запретил будить «Дэна», ведь тот ещё такой слабенький! А про себя подумал: пусть дрыхнет, хоть поесть спокойно получится без этого ходячего экспоната музея опрометчивых поступков!

Как и предполагал Вениамин Игнатьевич, побег Алексея расстроил всех, а больше всего — Стасика. Капитан Петухов даже не злился, он болезненно морщился, а в глазах плескалась тоска и отчаянье. Верная команда пыталась, как могла, утешить своего командира. Тед — с грацией бегемота в гостиной, Полина — с глупыми шуточками. Ну и он, добрый и верный друг, конечно же, поучаствовал, а как же иначе?

— Может, выкинем кресло навигатора? Может, проклятье и закончится?

«И рыжую гадину заодно с креслом, — про себя добавил Вениамин Игнатьевич. — Только скажите, куда выкинете, чтоб мне искать не пришлось».

Краем глаза он заметил рыжую тень на пороге пультогостиной и порадовался, что шутка достигла всех ушей, для которых предназначалась.

Стас слушал шутки с каменным выражением на физиономии, потом с силой провёл ладонью по лицу, словно стаскивая с себя маску или липкую паутину, обвёл команду тяжёлым взглядом человека, которому только что сообщили смертельный диагноз, и отчеканил глухим, но твёрдым голосом:

— Ладно, хватит… Алексей сделал свой выбор, и меня он совершенно не удивляет. Скорее, это мы отвыкли от логичных поступков. Так что садимся на планету, чинимся, дожидаемся гашения и летим домой. Все, наигрались!

Вениамин Игнатьевич смотрел на вытянутые растерянные лица обалдуев и внутренне ликовал: всё, свершилось!

Вениамин Игнатьевич праздновал, знатно и от души. Видеть сломавшегося Стаса было не просто приятно — это была победа. Виктория! Полная и безоговорочная. Видеть Стасика, который смирился со своей судьбой, было приятнее, чем Стаса, глотающего пьяные слёзы. Пьяный проспится, а сломанный капитан — уже не оклемается.

Вениамин Игнатьевич достал пластиковую кружку со ставшей родной белкой и заветную бутылочку, которую купил в магазине элитного алкоголя в последний свой визит на Новый Бобруйск. Благородный напиток в простой стеклянной бутылке, на этикетке вязь букв «КВ» и маркировка Нового Эдема.

Новый Эдем — максимально приближенная по своим климатическим условиям к Старой Земле планета. Новый Эдем славился мягким климатом, чистейшей водой и хрустально звенящим воздухом.

Туда даже не пускали туристов, не было промышленных предприятий и жилых комплексов. Там по старинным технологиям выращивали земные фрукты и овощи, удобряемые только органическими веществами, а попросту — навозом. Который производили тут же коровки и овечки и даже поросята и кролики. Продукты с Нового Эдема стоили баснословных денег. Воистину, на этом вине можно было писать: «Ты выпьешь меня в раю!».

Даже для Вениамина Игнатьевича цены были высоковаты. Кусались. И все равно он приобрёл две бутылочки райского напитка. Эту, с восьмилетним коньяком, и ещё одну. Очень старый коньяк, с выдержкой более двадцати лет — её Вениамин Игнатьевич не рискнул брать с собой на борт старого транспортника, а отнёс в банк вин, где у него была арендована ячейка.