Чаша Отравы

— Его душа! — не в силах сдержать волнения, Светлана посмотрела на экзоархеолога.

— Да. А здесь мы видим лишь то, что осталось от его бренного тела.

* * *

Чёрная мгла вокруг трепетала и вздрагивала, словно, огромная медуза, раскинувшая во все стороны свои щупальца. Неожиданно эта «медуза» стала истончаться и светлеть, как истончается и светлеет чернильная клякса, растворяющаяся в стакане воды, и тогда колеблющаяся завеса тьмы разорвалась.

Я отчетливо ощутил себя парящим высоко над аметистовым океаном, но я не видел ни своих рук, ни своих ног. Я вообще не чувствовал своего тела, словно, его и не было вовсе. Зато я отчётливо слышал плеск волн, хотя морской простор подо мной оставался по-прежнему неподвижным. Сейчас он больше походил на океан застывшего стекла, или громадный кристалл, переливавшийся всеми оттенками синевого.

Я посмотрел на небо и не увидел там солнца. Да и само небо, как и океан, выглядело странным мерцающим кристаллом сиренево-розового оттенка. Временами оно вспыхивало изнутри неяркими молочными всполохами, словно, это пульсировало сердце в груди неведомого Великана.

Казавшийся отлитым из меди, берег постепенно переходил в высокие красно-фиолетовые горы, искрившиеся разноцветными камнями. Их яркое свечение слепило меня, создавало пылающую дымку, окутывавшую горбатые вершины невесомым туманом света. Сквозь этот туман проступала белая лестница, поднимавшаяся от побережья к самым горным вершинам. Она казалась фарфоровой и, должно быть, скользкой. С двух сторон эту лестницу окаймляли рощи странных пирамидальных деревьев, поразивших меня ещё больше, чем это небо и этот океан.

Эти деревья были неживыми. Стволы и ветви их, казалось, были отлиты из какого-то золотистого металла, брызги которого разметал могучий ветер, а листья, словно, вырезаны искусной рукой неведомого мастера из драгоценных камней оливкового и сиреневого цвета. И всё же эти ветви и эти листья вздрагивали, как от порывов налетающего ветра, хотя я и не ощущал никакого движения воздуха вокруг себя…

Вдруг я понял — они разговаривают между собой! Да, да, разговаривают! Оказалось, что эта странная, непонятная мне речь наполняет всё пространство вокруг. Звуки её сливаются в монотонный мелодичный шум, напоминающий шум ветра или плеск морских волн. Этот «шум» подхватывали горы, камни и даже небо надо мной, и этот неспешный, едва различимый для моего слуха, разговор казался нескончаемым и вечным. Я плескался в его волнах, радуясь, как ребёнок только что научившийся плавать, и чувствовал, как эти волны несут меня к вершине горы, где широкой площадкой оканчивалась та самая белоснежная лестница…

Там, на площадке стояло подобие огромного серебряного трона, на котором, подняв голову к небу, восседала синекожая незнакомка. Её широко расставленные миндалевидные глаза были закрыты. Она была полуобнажена, так как золотистая полоса ткани, усыпанной искрами драгоценных камней, была переброшена через одно плечо, и охватывала наискось только грудь женщины и часть её бедер.

Казавшиеся тяжёлыми, чёрные локоны на голове незнакомки, собранные в странной прическе, расходились в стороны, отдалённо напоминая раскрытый змеиный капюшон. Сверху их покрывала высокая массивная «корона», которая слегка отклонялась назад, к затылку, визуально скрадывая удлиненность черепа синекожей «царицы»…

Почему царицы? Я сам этого не знал. Но это первое, что пришло мне в голову при взгляде на эту загадочную женщину.

Впечатление усиливало и массивное ожерелье из крупных пунцовых камней, покоившееся на высокой шее «царицы». Овальное же лицо её, сужавшееся к подбородку, с крупным ртом и широким открытым лбом, казалось, было покрыто сенью умиротворённого сна…

Невесомый, я застыл где-то высоко над ней, испытывая странный трепет и сильное волнение.

И она, казалось, почувствовала это моё волнение — глаза её медленно открылись и выплеснули на меня ослепительное пламя, от которого моя душа похолодела и сжалась. Тут же я ощутил, как мягкая, но неодолимая сила начинает сплющивать меня. Я испуганно рванулся в сторону, прочь, но неведомая мощь взгляда таинственной владычицы продолжала удерживать меня на месте…

«А может быть, она богиня?» — пронеслась в голове шальная мысль и… Я проснулся.

Я сел на постели, обливаясь холодным потом. Спавшая рядом Светлана, тоже проснулась, приподняла с подушки голову. Спросила слабым спросонок голосом:

— Что с тобой, любимый?

Я взглянул на неё — бронзовокожую, с растрёпанными волосами, манящую, едва прикрытую съехавшей простыней. Пробормотал невнятно:

— Так… ничего… Приснилось что-то…

— Родной! Иди сюда!

Она протянула ко мне руки, и я послушно окунулся в её теплые объятия, крепко прижимая к себе её горячее влекущее тело. Наши губы на мгновение слились, но в это время из соседней комнаты донёсся предательский зуммер вызова визиофона.

— Который час?

Светлана с сожалением и недоумением посмотрела на меня и откинулась на подушку.

— Без четверти пять.

Я взглянул на часы, почти не сомневаясь в том, кто находится на другом конце канала связи.

— Лежи. Я схожу, посмотрю кто там.